|
Здравствуй, моя смерть… |
|
|
"Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам" Уходит мое поколение, "поколение дворников
и сторожей", поколение длинноволосых и неопрятных, поколение колющихся и
веселящихся, поколение свободных и добрых людей. Новая жизнь вышибает первым
- мое неудобное поколение. А мы продолжаем идти по трамвайным рельсам,
"подставляя себя под плеть", хотя рядом уже прокладывают
асфальтовые дорожки, и не спешим променять свою естественную защиту от
общества на плюрализм и рынок. А иначе не получается - это уже в крови:
"Be Free" - будь свободен. Хождение по рельсам, как поет Яна, - это
уже "первый признак преступления и шизофрении", как, впрочем, и вся
жизнь нашего ночного поколения, которая сама по себе уже была дерзостью. Нас,
расквитавшихся с Системой и презирающих действительность, уже невозможно
сделать лояльными. Когда над страной висела полуночь-полусумерки, а по улицам
разъезжали серые машины - мы, воспитанные на битлах и Высоцком, митьках и
Гребенщикове, ушедшие на дно, пытались, сами того не сознавая, посредством
магнитофонных лент и редких "квартирных" концертов, помешать
огромному лагерю спать. "Make Love" - твори любовь и через свою
любовь дай ближнему почувствовать боль, от которой задыхается страна. Те же, кто выпал из нашего братства, не выдержал соблазна открывшегося выхода из подполья и позарился на блеск нового лживого праздника, занимаются теперь импортными шмутками или записью причесанных слащавых песенок, похрустывают разноцветными бумажками и теряют при этом, как воду сквозь пальцы, свою душу. Что ж, каждый выбирает по себе. Конечно, и мы стали другими. Начали стареть, матереть. Семьи, заботы. Ни мы, "рудименты в нынешних мирах", здорово прожили свою юность, "в одной веселой куче", в упоении Великой Любовью, под чудным светом звезды Аделаиды. Только и держимся, что на щемящем душу былом запале. И за нами почти никого нет, бегут на смену чистенькие, деловые "йаппи". А сегодня - скука. Развлечений полно, а внутреннего насыщения нет. Воздуха нет, воздуха, которым мы дышали. Доступность ранее запретного не дает думать, атрофирует мозг, лишает плод любовной сладости, обкрадывает душу. Там, где раньше ломали головы и шеи - теперь открытая дверь, где раньше требовался Поступок - сейчас пригласительный билет. Верхний, иллюзорный слой исчерпан, срыт, нужно переходить на другой уровень, а к нему, этому глубинному уровню наше поколение оказалось не готово. Не успели вызреть, дойти до корня.. И вот расплата - растерянность, творческий кризис Мы все сказали, мы сделали свое дело. Теперь наше место под колесами. Вот когда наше поколение потерялось - сегодня, а не 10 лет назад, как привыкли за нас думать. Мы уходим. Так же тихо и незаметно, как и жили.
А может быть, рано я пропел эпитафию? Поколенье, ответь. Константин Голодяев, "Меломан Сибири"
(Новосибирск), №1/1991 |
|
|
|
|