Из письма С. Свиридова Иермонаху Григорию
|
|
|
Станислав Свиридов - это такой хороший
литературовед, который занимается кой-чем таким. Из его сегодняшнего письма
ко мне (с разрешения автора - которого я, правда, не получил, но надеюсь
получить задним числом). (комментарий о. Григория) Вот так надо сейчас о ней сказать, и как можно
громче. Она не просто автор в ряду авторов сибирского панк-рока, не просто
одна из… В нашей литературе (именно - во всей литературе) НЕТ НИЧЕГО
ПОДОБНОГО. Янка - БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ явление. Можно обсуждать, насколько оно
значительно для настоящего и будущего, как повлияло, откуда пришло и т.п. Но
что оно уникально - нет никакого сомнения. Мои личные ассоциации - это самые
мрачные вещи Платонова ("Счастливая Москва" и "Мусорный
ветер") и "Москва-Петушки" (вещь, конечно, трагическая, а не
смешная). Но это ассоциации, а аналогий - нет. Такого смертельного отчаяния нет. У всех хоть что-то
остается. У Пригова-Пелевина-Сорокина остается сам автор, который вовсе не
умер, а живет, такой толстенький, сытенький. Надо отдать должное Пелевину: он
этого не скрывает; другие прячут толстячка за кулису. Но с боковых мест его
видно. Раз есть игра, то есть и тот, кто играет. А у Яны - деление на ноль
без остатка. Математическая пустота, где нет места ничему живому, тем более
надежде и любви. Я бы добавил: она не любит даже смерть (типа
"Здравствуй, Смерть, спасибо за то, что ты есть"). По-моему,
остается только страх, и то скорее как категория, как нечто онтологическое:
пространство сдается, время сдается, страх остается. Меня всё это так волнует, потому что последнее время
я сам только Яной занимаюсь, пишу одновременно несколько вещей по ее текстам.
Вы правы, что она очень загадочная. Огромный разрыв между впечатлением и
пониманием: поражает сразу и насквозь, а не понятно ничего. Это очень любят
литературоведы. Правда, за это не любят их. Но напрасно не любят, мы ведь
ищем только разгадку текста. А тайна человека всегда останется тайной. К
счастью. Я тоже удивлялся, почему никто не взял до сих пор
тему башлачевского интертекста у Янки. Лежит просто под ногами. Что до меня,
то я его почему-то не вижу. Башлачева знаю всего, Яну тоже. Но, видать, я ее
воспринимаю действительно как комету (хоть комет в литературе не бывает), как
"новой эрой, первым днем", и поэтому интертекстов не вижу. Еще очень цепляет Ваше замечание насчет песни как
главной современной формы литературы (хоть я пока не готов с ним согласиться)
- это хорошо бы развить, очень острая мысль и с большим "тротиловым
эквивалентом", простите за выражение. Многих бы она очень рассердила.
Хоть, может, оно и несколько категорично (сравнение с романом). Единственное, с чем я бы не согласился - это что Вы
отлучаете Яну от постмодернизма. У меня как раз растет уверенность, что ее
песни - и есть постмодернизм в русском роке (плюс, конечно, Летов). Поэтому и
такое сплошное несовпадение с Башлачевым. Даже хочу специально об этом
написать. Когда я до этого додумался, то сам удивился и себе не поверил, но
стал проверять - сходится. Если сойдется до конца, то буду писать. Декабрь 2001 г. |
|
|
|
|