|
Митрофан Насосов* |
|
Первое,
самое такое, яркое впечатление – был такой большой фестиваль в ДК Чкалова,
по-моему, Второй Новосибирский рок-фестиваль, апрель 1988 года, Янка не выступала,
зато играла ОБОРОНА: там во второй день собрали группы такой панк- и
пост-панк-ориентации. Начинала красноярская АМАЛЬГАМА, потом ЗАКРЫТОЕ
ПРЕДПРИЯТИЕ, а потом стало повеселее, потому что ближе к вечеру начали
выступать сперва КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, потом ИНСТРУКЦИЯ, а потом ОБОРОНА. Как
раз ко второй половине концерта зал наполнился гопниками – это Дзержинский
район Новосибирска, там куча гопоты, причем у них как униформа: все в
формовках, спортивных штанах и куртках-«алясках». Ну и, как обычно, дикие
наезды на тусовку, гопники ходили с кастетами, с ножами… И, в общем,
руководство ДК просекло, в чем дело – вызвали целый кордон ментов, и под
прикрытием этих ментов, на нескольких автобусах тусовка была развезена по
различным впискам. Мне непонятным образом, посчастливилось затесаться на ту
квартиру, куда приехали вписываться все – и ИНСТРУКЦИЯ, и КУЛЬТУРНАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ (у которых состав отличался только вокалистами-лидерами, а
остальные – все те же самые), – и ОБОРОНА, Янка – плюс какие-то совершенно левые
тусовщики вроде меня. Такие случайные пассажиры. Дело было где-то на правом
берегу, неподалеку от Оби, однокомнатная квартира в хрущобе. Это, наверное,
не был Янкин дом, но создалось такое впечатление, что она там Царь и Бог –
заправляла, распоряжалась всем именно она. И вот, поскольку в основном были
музыканты, – то играли какие-то вещи. И я был поражен. Я тогда слышал еще
мало ОБОРОНЫ, буквально три альбома каких-то, а на концерте они произвели на
меня самое удручающее впечатление: там был сплошной нойз, поющий – стоя за
барабанами, где-то на задках – Летов, бегающий по сцене такой огромный,
волосатый, с выбритыми висками Манагер, совершенно статичный, но цельный
Селиванов – довольно гнетущее такое выступление было. А здесь, в квартире,
обстановка растеплилась. И сначала Неумоев что-то поиграл – у Неумоева гитара
начинала в руках петь совершенно по-другому, он же левша, а играет на не
перестроенной «правой» гитаре, интересная такая особенность… Потом гитара
стала ходить из рук в руки; с ОБОРОНОЙ тогда еще играл Джон Деев – он тоже
какие-то свои вещи спел, но, почему-то, Деев производил наименее драйвовое
впечатление, то ли был подавлен чем-то, то ли усталый просто – совершенно
флегматичный… И как-то вдруг гитара попала к Янке в руки – а я до того момента
не слышал ее даже на записях, то есть я знал, что есть такая Янка Дягилева,
наслышан был о ней, но как-то не приходили ко мне ее фонограммы. Я тогда жил
в Барнауле, и у нас уже ходили о ней слухи, но очень трудно было достать
что-то типа ОБОРОНЫ –в основном, все привозили заезжие гости. И тут Янка
начинает с Егором на пару петь «Деклассированным Элементам»… Я не знаю, – я
просто был убран далеко-далеко, я
даже не представлял, что может быть настолько рок-н-ролльный драйв – в
акустике, причем в женском исполнении. Я до этого слышал, конечно, каких-то
дам, но это были только западные образцы, а тут – чисто свое, русское – более
того, сибирское, «наше». И, почему-то, у меня сразу возникло ощущение, что
это – вечное, что это – непреходящее. И если поначалу я смотрел на Янку, как
на такую строгую, царящую в помещении даму, которая всем распоряжается, всем
рулит, строит абсолютно всех, – то теперь все стало совсем по-другому… Она
пела еще какие-то вещи, но я был скорее просто под впечатлением от того, как она поет, а не что она поет.
Именно сама атмосфера, тот драйв, который был, пока она пела, пока она была с
гитарой… Некоторые вещи Летова мне тогда довелось впервые услышать, Летов был
тогда мною для себя по-новому открыт, не в грязном таком саунде, а чисто под
гитару, в акустике. Акустика, все-таки, звучала у них по другому, что у
Летова, что у Янки, и когда я потом слушал электрические ее записи – мне,
почему-то, казалось, что лучше бы она пела наедине с гитарой. А
записи Янки потом ходили у нас в каком-то совершенно непонятном виде: У
одного возьмешь Ангедонию – там
одни вещи, у другого – другие. То же самое с Домой! – совершенно другой порядок вещей, что-то выкинуто, что-то
добавлено… А в Барнауле есть такой деятель, Юра Косогов, он занимается
звукозаписью – и он записывал это все на такие хреновые-хреновые кассеты типа
«МК-60». И я как-то смотрю – Янка, Стыд
И Срам, ну, сразу же и приобрел. И совершенно новые вещи… То есть
понятно, что это Янка, но как будто бы от них веет какой-то безысходностью. Я
вроде как почувствовал что-то такое, худое. А через некоторое время вышла
пластинка виниловая, и я, почему-то, жутко после этого невзлюбил Летова,
который наложил туда гитару электрическую, – это было, я считаю, совершенно
излишним… Потом я увидел Янку на «Рок-Азии», в
сентябре 1990 года. Эти фестивали всегда были ранней осенью, когда можно
народ собрать, когда школьники с каникул возвращаются, студенты собираются,
всякая рабочая молодежь подтягивается из летних отпусков – такой символ
окончания мертвого сезона… На «Рок-Азию» съехались очень много народа, было
очень много иногородних групп, Мейнерт приехал, «контркультурщики» приехали,
хотя, в основном, это был такой городской фестиваль. Зал ДК «Химик», человек
на 1000-1200, аппарат вполне нормальный, на нем все три «Рок-Периферии»
проходили. То есть технические параметры позволяли выступить вполне
нормально, и прием был нормальный. Народ в Барнауле на тот момент был уже
привычен к таким мероприятия, он нормально реагировал, и, все-таки, был голодноват. Все-таки нечасто подобного
рода акции устраивались – раз в год, и, где-нибудь, раз в три-четыре месяца,
какая-нибудь АЛИСА или КРЕМАТОРИЙ приедут.... Ну, конечно, – аншлаг. КАЛИНОВ
МОСТ приезжал из Новосибирска, КОНСИЛИУМ – была такая замечательная хардовая
группа, очень веселая, – но вообще-то между Новосибирском и Барнаулом на тот
момент каких-то сколь либо прочных музыкальных связей не было, потому что
Барнаул туда не ездил, что-то не ладилось, хоть вроде и столица такая,
локальная. Тогда в Барнауле вообще мало мероприятий такого плана проводилось.
В 90-м году уже появились какие-то альтернативные залы, студклуб
Университета, например, и там выступали группы меньшего ранга, чем те, кто
приезжал в «Химик», куда приезжали команды, с одной стороны, уже достаточно
известные, а с другой – еще не широко раскрученные. В 87-м году я впервые
услышал в «Химике» НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС – и это был шок просто, даже сейчас
пленка с того концерта слушается… А в 90-м году «Рок-Периферию» сменила
«Рок-Азия». Фестиваль проходил в пятницу-субботу-воскресенье:
в пятницу был один концерт, а в остальные два дня – по два, в каждом концерте
по несколько групп. Концерт – часа четыре, достаточно тяжело выдержать
столько, сколько там люди лабали… Янка, как раз, заканчивала второй день
фестиваля, и это был какой-то жуткий минор
в худшем смысле этого слова – по завершению фестивального дня. Перед ней
выпустили ПУТТИ, и они буквально оторвали
толпу, которая просто обалдела на них, это было сорок минут убойного драйва –
и хоть там множество изданий писало, что МИССИЯ: АНТИЦИКЛОН были шедевром и,
несомненно, лучшими, но это не совсем правда. Да, они звучали отлично, они
были хороши, но, несомненно, королями «Рок-Азии» были ПУТТИ. И Янкино
выступление после них было просто провальным: во-первых, те хэдбенгеры, которые
рубились перед сценой, угорали под ПУТТИ – они выдохлись, народ, который
сидел в зале, – тоже сидел с выпученными глазами… У Янки, буквально с первых
же аккордов, что-то не заладилось, со звуком проблемы начались – и атмосфера
сама по себе… Она, видимо, сама была уже в глубочайшем депресняке,
чувствовалось, что она играет на каком-то надрыве, что она явно этого не
хочет, что она хочет просто взять и всех послать – и как будто посылает всех:
«Да, пошли вы все! На черта это все нужно?!..» Закончилось выступление тоже,
конечно, страшно: Янка сняла гитару и грохнула об пол, – после чего ушла. Как
говорили потом, Янка убивалась просто в истерике, она вся была в слезах,
где-то за самой задницей рояля, который там стоял, наполовину выкаченный за
сцену… Меня хватило на тот день, потому что я хотел увидеть Янку, но что-то
тогда произошло, я испугался такого финала – действительно, такое видеть – страшно. Очень страшно. 20.12.1999,
Санкт-Петербург *Барнаульский музыкант, тусовщик. Подлинное имя попросил не называть. |
|
|