|
До - это такая страна была
Её сейчас нет, потому что
Все, кто там жил, уже умерли.
"До". Я. Дягилева, 1988 г.
Прошлое появляется в стихах и формируется в метафору
тогда, когда оно есть, то есть когда есть то, о чем можно сказать, что оно
уже закончилось и "все, кто там жил, уже умерли". Всё, что мы, и
конкретно я, знаем о Янке (разрешаю себе её так называть) это уже прошлое и
самой её уже нет, как существа на этой земле. Быть может она сама стремилась
сделать себя прошлым. Этот вывод напрашивается потому, что один из мотивов её
поэзии был мотив самоубийства. А оглянувшись на эпиграф можно понять, что
самоубийство есть ни что иное как желание сделать себя прошлым. Звуковая
ассоциация прошлый - пришлый (в значении чужой, не наш) здесьтак же
актуальна. Чувство собственной пришлости, чуждости всему миру пронизывает её
строки. Это говорит о том, что она ощущала себя "прошлым" всё
время. Все её строки, которыми я могу располагать (она никогда не давала интервью
и не издавалась при жизни) сбивают с ног своей непонятостью, непринятостью.
Прошлое,
будущее и настоящее так сплетено, что в некоторых контекстах глаголы
настоящего и будущего времени чувствуются глаголами прошедшего времени.
А мы пойдём с тобою погуляем по трамвайным рельсам
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги
Нашим теплым ветром будет чёрный дым с трубы завода
Путеводною звездой будет жёлтая тарелка светофора
Если нам удастся, мы до ночи не вернёмся в клетку
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю
Чтоб остаться там лежать когда по нам поедут серые машины
Увозя с собою тех кто не умел и не хотел в грязи валяться
Если мы успеем мы продолжим путь ползком по шпалам
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах
Надо будет сжечь в печи одежду, если мы вернёмся
Если нас не встретят на пороге синие фуражки
Если встретят, ты молчи, что мы гуляли по трамвайным рельсам
Это первый признак преступления или шизофрении
А с портрета будет улыбаться нам железный феликс
Это будет очень долго, это будет справедливым
Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам
Справедливым наказанием за прогулки по трамвайным рельсам
Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам
("По трамвайным рельсам", 1988)
Возможно, обречённость интонации стихотворения-песни придаёт такой смысл.
Обречённость подчеркивает то, что попытка умрёт в муках, а смерть -
превращение в прошлое.
Фактически все стихотворения заканчиваются, то есть имеют тенденцию приводить
читателя к мысли о том, что всё обречено. Есть двухстрофная песня.
Горящим факелом в берлогу - ногу обожгло
Два глаза мелкого калибра целятся насквозь
Четыре лапы на спасенье - когти и клыки
Беги, сынок, скажи, что завтра будет новый день
Медведь выходит на охоту душить собак
За дальним лесом выйдет солнце на новый лад
Сверкнут арканы, сети, плети, суки на цепях
По деревянному помосту тяжело бежать
Промокла шкура по нагайкой - рёв и разворот
Медведь выходит на охоту душить собак.
("Горящим факелом в берлогу - ногу обожгло", 1987)
В ней несмотря на возглас "беги, сынок, скажи, что завтра будет новый
день" мы знаем, что нового дня уже не будет, чувствуем, что этот
ободряющий возглас лишь агония убийства человека животным. Мотив
невозможности будущего заостряет мысль на том, что и настоящего быть не
может, и ты вечно пришлый - прошлый.
Ждём с небес перемен -
Видим петли взамен
Он придёт, принесёт, Он утешит, спасёт
Он поймёт, Он простит, ото всех защитит
По заслугам воздаст да за трешку продаст
Будет радость, почёт - только встань на учёт
В простыне на ветру по росе поутру
От бесплодных идей
до бесплотных гостей
От закрытых дверей
до зарытых зверей
От заткнутых ушей
до толкнутых взашей
От накрытых столов
до пробитых голов.
("Ждем с небес перемен...", 1987)
"Ото всех защитит" - "только встань на учёт" - вот она
пришлость и чуждость её. Это вечное "до" ("определение придела
(lim до > ?)", "До") рождает новый образ, образ
бесконечности или "столетности" ("столетний дождь",
"столетней бессонницей в горле гудят провода"), и это приводит к некончаемости
некоторых текстов. Это видно по многоточиям в конце во многих стихах и
беcточия.
Нужно заметить, что запятые и точки редко появляются
в янкиных текстах, причем в самых неожиданных и правильных местах, что даёт
мне право предположить, что правилам пунктуации она была обучена, и
отсутствие знаков препинания только подчеркивает авторскую идею. Их
отсутствие либо присутствие указывает на то, что они выражают особый
эмоциональный подтекст, что очень хорошо заметно в звучании её песен.
На дороге пятак - руки дернулись вверх
Кто-то плюнул в песок покатилось шаром
Собирать на себя - чтоб хватило на всех
Все дороги узлом - все узлы топором
Проканает и так - узел в пыль на войну
На лету подхватил - унесу под крыльцо
Не отдам никому - закопаю в углу
Положу сверху камушек за пазуху
Карусель разнесло по цепочке за час
Всех известий - пиздец да весна началась
Горевать - не гореть, горевать - не взрывать
Убивать хоронить горевать забывать
Побежал задохнулся запнулся упал
Увидал белый снег сквозь бетонный забор
Чудеса да как леший бродил по лесам
Вон из рук всё бросай да кидайся к дверям
Все полы все углы подмели языки
Не разулся у входа пришел ночевать
До утра провалялся в аду да в бреду
А к утру провалился к паршивым чертям
С виду ложь - с гуся кровь побежит со щеки
Ни пропить ни пропеть ни слепить черепки
Ни крестов ни сердец все злодейская масть
Убивать хоронить горевать забывать
Поливает дождём первородная мысль
Размывает дорожки - гляди, разошлись
В темноте все в одну, всё одно к одному
Не мешает другому лицу всё к лицу
Всё к лицу подлецу как родному отцу
Не рассказывай, батя, и так все пройдет
Чередой дочерей, всем раздеться - лежать
Убивать хоронить горевать забывать
Побежали глаза по стволам по рядам
Покатилось лицо по камням по следам
Безразмерной дырой укрывая траву
Позабыть насовсем - разузнать да уснуть
Только солнечный свет на просветах пружин
Переломанный лес на проломах дверей
Не сгибаемый ужас в изгибах коленей
В поклон до могил деревянным цветам
Побежали глаза по стволам по рядам
Покатилось лицо по камням по следам
Безразмерной дырой укрывая траву
Насовсем позабыть...
("На дороге пятак...", 1990)
В вышеприведённых строках мы снова можем выделить
цепочку "убивать хоронить горевать забывать". Здесь рождается страх
от забывания, страх, который преследует, не уставая, и упрёк всему, что
забывает, и всё та же умудренная обречённость на прошлое, на забывание, с
которым не возможно спорить. Бег продолжается по кругу и уже не понятно от
или за. Да и важно ли это бегущему? Важно ли это для самой Янки? Она уже
давно выбрала путь.
Солнышко мое прозрачное!
Уголь - Золушка
Разбуди меня в полночь
Дурачка бескозырного
Клен с бельевой веревочкой
Ладонь самозванная
Поле в клеточку
Фигу в книжечку
Клен - барабан
Голый выстоит
Голос выкатит
"Было - не было" - небо выбило
Зиму выбрало ноябрем
("Солнышко мое прозрачное...", янв. 1991)
Здесь зарождается фатальность, оглядка на небо, на судьбу. Разворачивается
чуждость самозванностью. И ещё одна оглядка на прошлое, которое тесно связано
с настоящим, где никак нельзя развязать этот тугой узел связи.
А глумливое пророчество
Настоящим заверяется
Все проверено все сходиться
Даже сказочка хуевая
Сослужила службу - слушали
И качали головами в такт
И пускали светлый дым в потолок
Только сказочка хуевая
И конец у нее не правильный
Змей-Горыныч всех убил и съел
("Выше ноги от земли", 1990)
Алёна Львёнко
|
|