Алексей Коблов о Янке |
||
|
Я познакомился с Янкой совершенно случайно; все получилось, естественно, через Егора Летова, как это было у большинства людей. До этого я слышал у Вохмянина (лидера группы ГАНДИ) запись ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, где была песня Печаль Моя Светла это было в 87-м. Ее же мне потом поставил Фирсов и сказал, что вот, мол, новая басистка ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, которая вот так вот играет на бас-гитаре и при этом поет - такие вот стёбные песни. Ну, матерные. Хорошо. Проехало. Далее - приезжает ив Москву этакая, прямо скажем, не худая рыжая девушка - и ничего особенного, в общем, не делает, потому что на Сырке выступала только ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, и мы с Яной тогда не познакомились; познакомились мы с ней уже ближе к концу 88-го началу 89-го, примерно так,точнее не вспомню. После этого я случайно попал на некую такую тусовочку, в какой-то общаге, МЭИ или какой-то еще, и там Яна попела свои песни - буквально две или три. После этого все стало понятно. Далее - что? Питер, Рок-клуб, врученная катушка с записью тюменского альбома Деклассированным Элементам (весьма халявного, там Джексон барабанит так, что... хм..., но при этом абсолютно живого, там все очень сильно, там чувство, чистый голос, там нет всей этой чернухи Летовской). Потом сидение в коридоре Рок-клуба с переписыванием Яниным почерком аннотации к альбому: Вот, песня так называется, тут играл такой-то, а тут такой-то и так далее... У меня, кстати, ее автографы сохранились - тексты песен, ее почерком переписанные, я ее как-то попросил самые главные для нее песни написать, чтоб все правильно было... Их одна сука мужского пола как-то издала в виде плаката. Из архива Алексея Коблова - ну, спасибо, родной! Я говорю: А где деньги? - не мне, а вообще, Стасику, в частности. А вот, у нас такая стеклянная банка, мы в нее складываем, вроде как на памятник ... Этим все и закончилось. Далее, естественно, учитывая возраст и энтузиазм - мне 22 года было, - решили немедленно ехать! Куда ехать? Поехали в Харьков зачем-то. Приехали - там был фестиваль Рок Против Сталинизма. Там выступала ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, Янка там не выступала. Но при этом она сделала акустику, квартирник: сначала пел Летов, потом Янка, потом Чернецкий. Оригинал записи этого квартирника лежит у меня дома, т.е. то, что сейчас ходит по рукам - копии, катушка с оригиналом до сих пор находится у меня.* И там уже было состояние такое, эйфорическое немножко... Далее были смешные дела: поездки в Харьков с акустикой с квартирными концертами, совершенно халявные - то есть нам отдавали какие-то деньги, их с трудом хватало на дорогу, на еду, на пиво, а поселяли нас, естественно, на вписках на всяких - вот, в частности, у Светы Рудим. Поездка была волшебная совершенно. Мы приехали, жили, пели... пили, естественно... Все было как-то плавно, пляжно... солнце... Спокойно так, никто не теребит за рукав, все было хорошо и, казалось, дальше будет еще лучше... А потом снова-снова-снова все эти дела, запись на аукцыоновской точке, Ангедония, Домой!, пересведения - и какие-то попытки сделать хоть что-нибудь для нее... Я как раз попал в тот самый момент, когда уже начались некоторые расхождения с Летовым, именно вот серьезные творческие расхождения, когда Яна хотела одного, а Летов давал совершенно другое. Она хотела своей группы собственно, единственным своим музыкантом у нее был Сережа Зеленый Зеленский, все остальные люди были из ГО, и там ее только Джефф поддерживал. Более того, был момент, когда Джефф стал постоянным членом группы ЯНКА и в ГО не играл принципиально. Причем, это именно так называлось группа ЯНКА, не ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ. ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ это одноразовый проект, кроме Тюмени они нигде под таким названием не выступали. Первое выступление в Москве уже было под названием ЯНКА. А все эти ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ на «Рок-Азии» чушь полная. ЯНКА - и на афише, и со сцены. Я с ними ездил... Янка упорно предлагала мне стать ее менеджером, но, во-первых, в то время это слово было весьма неуместно, а во-вторых, оно до сих пор неуместно по отношению к ней. Было бы весьма странно называть себя директор группы ЯНКА - все равно, что говорить: «Я директор ветра...» Вся беда в том, что в Москве было очень культовое отношение к Янке. Отношение было на уровне Религии, на уровне Молитвы. Постоянно шло ощущение, что мы присутствуем при некоем религиозном акте, как будто бы еще немножко - и наступит нечто такое, что и словами не называется, как будто мы молимся, как будто мы находимся в Храме. Это, с одной стороны, уместно, поскольку стихи-то ее - великие... А с другой стороны, это отношение стало ее немножко давить. А она была, да и сейчас есть, на самом деле - вполне живой человек: веселый улыбчивый, смешливый. Я помню веселейшую вечеринку дома у Леши Плюхи Плюснина, когда она пела блюзы Дженис Джоплин под гитару, мылась в ванной, а Костя Жаба - барабанщик ЛОЛИТЫ, за ней подглядывал через окошечко сверху... Это были нечастые моменты, когда Яна приходила в состояние обычной девчонки. Она же хиппушка, по большому счету, ее придавило в итоге, я не беру смерть, это слишком серьезно - ее придавило морально постоянное вращение в этой панковской тусовке. Инна Желанная, я их познакомил, когда пришла на ее концерт впервые и послушала этот панковский вариант: Летов на басу, Янка на гитаре, Аркаша и всё - этакий JIMI HENDRIX EXPERIENCE, трио, то подошла к Яне и говорит: «Ян, все классно. А что ты с этими панками вообще делаешь-то? У тебя все классно, ну зачем, зачем тебе? Ты же погубишь себя...» И Янка восприняла это как обиду, вот, типа, подходят всякие желанные, важные тетки, и начинают объяснять, а мне самой виднее... На самом деле, к панку ни ее музыка, ни ее песни, ни ее жизнь не имели никакого отношения. Это было на уровне Исповеди, это то же самое, что Башлачев, Высоцкий... Высоцкий-Башлачев-Янка – ленточка одна. И ни секунды не было ощущения до апреля и мая 91-го года, что с ней что-нибудь случится... С Зеленоградом 1 сентября 1990 года, когда я делал фестиваль Молодой Европейский Андеграунд, была смешная ситуация. Затеялся фестиваль, комсомол выделил денег, самолет-пароход... А я был членом оргкомитета, решающим, кого приглашать. Два дня, 1-е и 2-е сентября: первый день - андеграунд, второй день - СВ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, вот эти вот дела. И у меня там был Олди, была Янка... Янка спрашивала со сцены: «Что за звук какой-то, больно неказистый?» Вполне уместная, кстати, реплика, поскольку действительно звук был весьма неказистый, на сцене его вообще не было, мониторы не работали. Выступление ужасного качества... Бегание за водкой к таксистам, постоянная беготня за комсомольцами, которые увидели в своем чемодане кучу тысяч рублей и не захотели их отдавать, естественно... В итоге за выступление Янке и Олди заплатили гораздо меньше, чем обещали. Янке оплатили плацкарту, а она специально поехала плацкартой, не самолетом и не в купе, чтоб сэкономить деньги, и в итоге получила за плацкарту и на водку, и все. Она не получила ни копейки за свое выступление, хотя в то время ей были деньги очень нужны, она жила вообще непонятно чем - святым духом... Это был какой-то очень странный фестиваль, все были пьяные, укуренные; куча людей, которых я провел бесплатно, стояли в фойе, курили анашу... Я подходил, просил: Ребята, ну я же вас провел, пойдите, послушайте - там же песни, концерт... А им не надо, им нужно было отметиться - вот, мол, мы там были! Половина из тех, кто сейчас дает какие-то показания о том, как это было, - они даже не были в зале. Они стояли в фойе, курили, пили... Я не себя хвалю, но меня просто тянуло какой-то силой в зал постоянно, я постоянно находился в зале, я слушал и эти песни, я был при этом. Я маленький человек, я ничего не значу на самом деле, я не являюсь какой-то грандиозной фигурой, но мне посчастливилось быть приглашенным на этот Праздник. Я там был. К сожалению, он закончился весьма грустно... Это была предыдущая ступень перед Барнаулом, а
в Барнауле был, конечно, уже предел полный. Тогда сначала Янка швырнула
микрофон и разбила его вдребезги, а после Джефф, как человек самый близкий ко
всему этому - тоже бросил гитару, бросил микрофон, и они ушли. Выступление было
очень мощное, но абсолютно суицидальное. Следующим актом было бы самоубийство
на сцене... Я как-то трое суток провел наедине с Яной в квартире Ани Волковой,
которая болела, и лежала в другой комнате,
не выходила даже. И мы смотрели футбол, «Спартак-Динамо (Киев)», который закончился со счетом 3:0, звонили
Егору, поздравляли его с победой «Спартака» - все было здорово... И в
какой-то момент меня постигло какое-то мистическое ощущение, ощущение какого-то
телепатического общения, просто реально, я это помню, как сейчас... То есть я
почувствовал себя, наверное, как Мужчина. Не из тоски, а вот именно как Мужчина, который видит Женщину,
которую он любит платонически, хорошо и здорово, и которой одиноко... И фраза: «Будь моим менеджером» - она
включала в себя многие слои... Я просто испугался, честно говоря, того
момента, я испугался именно контакта физического. Специально убежал в другую
комнату, с перепугу, лег на пол, постелил себе матрас, белье и просто всю ночь бредил. Я не мог
понять, что происходит, неужели настолько все уже плохо, что... Ну да, мы
друзья хорошие, но кто я и кто она? И
что-то такое произошло, какой-то переломчик, думаю: «Неужели ее Летов так заебал
вот этими своими телегами, коммунно-фашистскими», тогда еще попроще они были.
Неужели так все плохо?! И вот тогда
первый звоночек поступил, я впервые почувствовал, что дело не к добру... Общеизвестно, что первым ее гражданским мужем был Егор Летов. Общеизвестно, что в течение долгого времени она пыталась творчески оторваться от этих пут и собрать свою собственную группу... Много чего происходило... Это как будто очень быстро едешь на машине, разлетается в стороны какой-то мусор, какие-то бычки от сигарет, комар разбился о ветровое стекло кровь растеклась, и охота бы оглянуться назад, но разобьешься... И есть ощущение, что она в итоге оглянулась назад, и... Я не помню, как звали того человека, который был с ней в последний период жизни, Сергей, по-моему. Он казался чем-то похож на Оксану, последнюю любовь Высоцкого, с которой тот пытался обвенчаться, что не состоялось Т. е. девушка обалдела просто от того, что ее возлюбленный Владимир Высоцкий. Тут - то же самое: парень чуть не сошел с ума от того, что его любовь -Яна Дягилева. И он не смог просто удержать ее за руку в определенный момент. Из Янки иконы все равно не получится, потому что иконы и не было. Была живая, классная, рыжая девка, а то, что она в себе несла – это уже другой вопрос. Это вопрос Поэзии, Энергии, Духовный вопрос. Башлачев - та же самая, кстати, история: приходим в котельную, сидит человек, у него баян в вене, он говорит. Идите, ребята, погуляйте Приходим обратно - он уже бодрячок, чайку заваривает, песни петь! - а в то же время видно, что ему вообще все это не надо. Это просто попытка делать вид лучший, чем оно есть на самом деле. Т. е. по большому счету не хотелось никаких песен, хотелось тишины, спокойствия, а Янке, поскольку она Женщина великая именно. Ну вот, можно сказать - именно Человека. Человека рядом. Нюрыч - она баба, ей трудно было тоже, непросто. Собственно, Нюрычевский роман с Егором, женитьба - состоялись на поминках. А в прошлом году они расстались окончательно, но это так, детали. А суть такая: у Фирсова постоянно - концерты, кассеты, купить-продать, деньги - чепуха. У других: «О! Боже мой! Икона! Молиться! На колени пасть!» - тоже чепуха. А вот именно взять за руку и повести какое-то время не в сторону, а туда же, куда она сама шла не нашлось Мужика. Не нашлось, и причем все как-то боялись, что ли... Хотя, видимо, она любила Летова, скорее всего, до конца жизни. Было состояние космическое, состояние какого-то предчувствия беды - все знали, и все просто молчали об этом. Я никого не обвиняю, сам такой же дурак, как и все, но постоянно было это: вправо-влево наклон упадет, пропадет вот реально все шло туда. И все равно - а вот мы сейчас ей еще один альбомчик запишем, компакт-диск выпустим - ага, щас! Мы никогда не узнаем, как оно было на самом деле, есть разные версии. Что они возвращались на электричке с поминок какого-то их родственника, семьей, и Янка нервничала, постоянно бегала в тамбур курить, и никто, собственно, не заметил, на какой остановке она сошла... А она уходила в лес периодически, с ночевкой, это нормально было, все знали, что так может быть. Или я не могу, конечно, документами это подтвердить - один знакомый мент из Новосибирска рассказывал, что у нее была проломленная рана со стороны затылка - такой вариант, непохожий на то, что писали про все это. Поминки Янки происходили прямо как митинг. «Да Смерть!» - с него ушли Гурьев с Кувырдиным, а я вообще не ездил на ее похороны, я не люблю хоронить любимых и близких я хотел бы их запомнить живыми. А там были пляски до упаду, прослушивание песни KINKS «Rosie Won't You Please Come Home», водка, наркотики, бедный папа Стасик, который все это наблюдал. И Егор сказал, что это правильно, так и надо, потому что - он так кричал на поминках ее смерть жизнеутверждающая** Мы с Мишей Шишковым, тоже ныне покойным, сидели
у меня дома, когда поступило сообщение о том, что она умерла и найдена уже - и
было состояние… Я когда читал мемуары, посвященные Высоцкому и его смерти, и там
очень похоже, с одной стороны это страшно, и больно, с другой - как будто какая-то
мучительная, беспрерывная тягость неожиданно нас, грешных, отпустила. Мы же
просто жили постоянно на изломе, на венах перерезанных, постоянно ходили в
состоянии такого нервяка беспрерывного, что не нужно было даже никаких наркотиков,
алкоголя. Мы постоянно находились в состоянии взвода, и невозможно было находиться в другом
состоянии. Причем Яна – человек спокойнейший. Все развивалось постепенно,
долго и мучительно. Встречались, она останавливалась у меня дома, в
Зеленограде, жила спокойно, курила, пила, ела, спала, мылась. Иногда они
ночевали всем составом, приезжали Джефф, Зеленский, Аркаша Климкин,
дурковатый весьма, а Летов никогда
не ездил ко мне, он всегда останавливался в Москве, у кентов. И все спали на
полу, а Янке отдавали мой диванчик - девушка же единственная. Единственная и
любимая. И было какое-то такое чувство, что этот Праздник вот-вот закончится, и хотелось урвать его последние моменты.
То есть продавались последние портки, немедленно шлось за водкой, за чем
угодно - и не из услужливости, мол я -
поклонник, она - певица - просто хотелось еще хоть капельку, хоть немного еще
постоять на краю. А стояние было постоянно, бритвенное, с самого начала. И
когда она умерла страшно, конечно,
говорить, но вдруг наступило какое-то такое тупое безразличие: не к ней, а к
окружающему миру. Как будто и дальше можно заниматься своими денюжками, своей
Москвой, своими клубными концертами, своим пивом, сигаретами, наркотиками - чем
угодно. Всё. Все свободны, всем спасибо - вот именно такая была штука. Хотя
это, конечно, очень грустно. То есть я вышел из этого коллапса только
недавно. Я был выбит из жизни ее смертью и ее Жизнью, на самом деле, года,
наверное, на четыре. На три - точно. Почему я, собственно, только-только
сейчас восстанавливаю силы потому,
что слишком долго был с этим связан, слишком долгие годы был, не маргиналом,
нет, мне тут Бурлака сказал: «Леша, у тебя все друзья – маргиналы», я говорю:
«А у тебя?» Я просто смотрел на все это и думал. Господи! И в то же
время - очень хорошая есть фраза, Кит Ричардс говорит в фильме про THE
WHO: «Такое было славное время, так
было все зашибись, что, собственно, ничего и не запомнилось». 26.07.1998, Москва. *Издано в конце 1998 года на МС Отделением Выход под названием Янка В Харькове. **В сентябре 2000 года А. Коблов оценил этот эпизод так: «А потом наступил май 1991 года. Ушла Янка. И безумие, охватившее окружение Егора на похоронах и поминках и так ужаснувшее присутствовавших, по прошествии лет тоже вполне объяснимо. Вы-то хоть можете себе представить, что чувствовали в те дни Егор, Нюрыч, Джефф, все они - или все мы. Водораздел тут прошел давно наши или нет - и не Летов этим водоразделом руководил. Кстати, пляски на поминках под песню THE KINKS - об этом много говорили и писали. И я в том числе. А недавно вслушался в текст: «Роузи, не вернуться ли тебе домой? Мама не знает, где ты была». Яныч тоже рано потеряла мать. Короче, без комментариев, а то еще неизвестно, куда они заведут. (Из статьи: «Пулеметное долголетие Егора Летова», Свистопляс (Москва)
2/2000). |
|
|
|
|
||