|
ИНЯ (субъективные заметки о Городе и не только) |
|
|
...Вот уже восемь лет нет с нами Янки. Дата прошла как-то незаметно: ни концертов, ни спецвыпусков газет. И, может, правильно - к чему лишняя суета, ненужные сожаления и вздохи. Те, кто хотел что-то сказать, уже сказал, а те, кто мог - предпочитают молчать. Только меня не покидает чувство, что дежурные слова о "безысходности", "бабьей жалостливости", "плаче" - лишь малая, самая очевидная толика явления, которое принято связывать с именем Янки. Итак, Город. Привольно раскинувшийся на берегах
Оби, впитывающей в себя Иню, Каменку, Тулу и тьму тьмущую Ельцовок. С севера
и востока - бескрайняя тайга (изрядно повырубленная, впрочем), с запада -
Великая степь (тоже испытавшая немало в годы освоения целины). На юге -
Алтай. На юго-востоке - Саяны и Монголия. Стык природных зон, стык культур и
в то же время - чёткое сознание своего центрального, ключевого места в
Сибири. Нет, Город отнюдь не поролоновый, но и не сплошь стеклянно-бетонный.
Едешь себе на автобусе (скажем, на знаменитой "восьмёрке"), вроде
лесок (справа, слева скалы), а там и Иня открылась, затем типичный рабочий
посёлок середины века, опять лесок, деревушка, лесок, ещё деревушка, опять
лесок, Академгородок... Пересадка на сто девятый. И только на нём, проехав
посёлок Кирово, удаётся вырваться из этого бесконечного, непонятного
приезжему Города. Чарам Города поддался даже Башлачёв, с которым Янку часто сравнивают. "Янка подхватила знамя русского поэтического рока, выпавшее из рук..." (М. Тимашева). Не поднимала она никаких знамён. И с СашБашем они совсем разные. Взять хотя бы музыкальную сторону дела. Для Саши музыка была всё-таки чем-то служебным, лишь ритмическим, экспрессивным фоном для текста. Часто он поёт вообще мимо нот, почти на крике. С другой стороны, Янка была, наверное, одним из наиболее интересных исполнителей нашего рока с точки зрения чисто музыкальной идеи. Трудно судить об аранжировке - тут мы имеем то, что имеем (хотя лично мне очень нравится простая, непритязательная запись с тюменской "Инструкцией"), я говорю о чистой мелодике и гармонизации. Никогда - ни на одной записи, ни на одном концерте - Янка, смертельно усталая, не позволила себе взять ни одной фальшивой ноты. Её мелодии кажутся простыми - но эта простота сродни простоте Вивальди, Моцарта, Чайковского (в отличие от несколько попсоватой простоты, например, Чижа, чей мелодизм явно вторичен). Вы не согласны? А попробуйте представить в симфонической оркестровке, скажем, "Берегись". Теперь поспорьте. Но главным для неё было, пожалуй, всё же
другое. Уникальность Янки - в единстве интонационной основы мелодии и слов.
Её тексты, читаемые на бумаге, словно поют. А её мелодии -
"говорят". Собственно, именно эта волшебная неразрывность музыки и
текста и называется интонацией. Янка не стремится перегрузить мозг слушателя
буреломом словесных конструкций, как это случается у Наумова, позднего
Ревякина (да и Башлачёв иногда этим, как мне кажется, грешил). Сила её текста
- в насыщенности образами, свежести. В Башлачёве, при всей искренности и
боли, ощущается профессиональный филолог, сумевший органично вплести своё
чувство в знание языка. Янка же язык именно чувствует, почти инстинктивно
находя наиболее точный речевой эквивалент интонационной основе и образному
ряду своих песен. Жаль только иногда, что люди, хорошо знакомые с её
творчеством, не слышат этих оттенков: Ещё один исполнитель, с которым часто
сопоставляют Янку, - это наше красно солнышко Dmitry Revyakin. Действительно,
они тесно общались в славную эпоху КАЛИНОВОГО МОСТА, даже написали вместе
одну песенку. Хорошее было время, однако. Пропахшее сладким, волнующим
креозотным запахом только что открытого метро... Ревякин тогда был ещё не
теперешним "простым русским гением", а весёлым парнем, из захолустья
урановых рудников родного посёлка Первомайский окунувшимся в бурную жизнь
НЭТИ (степень кипучести которой может оценить всякий, смотревший КВНы). Писал
он тогда такие песни, как "Кроха", "Отец работал",
"Королева перекрёстка". Настоящий взлёт, связанный в моём
представлении с "Больным альбомом", одним из гениальнейших альбомов
нашего рока, был ещё ох как впереди - к тому времени Янка уже написала
большинство своих песен, и их с Ревякиным пути-дороженьки давно разошлись.
Правда, Дима теперь охотно исполняет и записывает старые вещи. И не скажите
ведь, что попса: давно не слышал такого антипопсового альбома, как "Поле
в цветах" (правда, слушать его всё равно почти невозможно). - Сколько в Городе мостов? На самом деле, конечно, при всём их несходстве Янка и Ревякин в лучшие времена прекрасно дополняли друг друга - как дополняют друг друга Левый и Правый берег Города. Только одно важное звено этой гармонии выпало
ещё в 89-м, когда погиб Дима Селиванов. То, что другие пытались выразить
словами, он сказал своей гитарой. Может, в сущности, именно он объединял всю
разношерстную рок-общину Города - от Наумова до Летова, от ПУТТИ до ШИФЕРА -
и с его смертью начался закат рок-н-ролла на обских берегах. Может, в том
числе и его пример толкнул Янку в ледяную, только что вскрывшуюся Иню... Хотя, наверное, как это ни кощунственно звучит,
так лучше, чем лезть в банку с пауками, по недоразумению называющими себя
"акулами шоу-бизнеса". Им-то всё равно, Витя или Анита, Ревякин или
Киркоров. Текли бы денежки. Позавчера в моде рок-протест, вчера -
"умца-умца", сегодня - электронное шаманство, завтра - мяукающий
вокал. Вот, ещё один зёма объявился, настолько продвинутый, что лосины того и
гляди лопнут. Хотите ответа? Садитесь на электричку и
проедьте примерно полпути до Тогучина. Проведите ночку на берегу, не с
мафоном и бухлом, а с чистым сердцем и открытой душой. Тогда, может, и
поймёте что-то. И не напишете, как Наташа Маркова: "Только в камышах
пропоёт река Иня". (Надо, зайчик, правильно ударение ставить. А насчёт
"майи" - БГ тебе судья, он обо всяких там "майях" да
"майтрейях" шибко знает, однако). Inka Manko Amaru Yupanki |
|
|
|
|