Янка. Хроника явленой смерти |
|
|
Порой умирают боги – и права нет больше верить... «Нам еще предстоит осознать, кого мы
потеряли», – было сказано сразу после ее смерти. С тех пор осознавать
пытались многие – да нет, началось раньше, еще когда Янка была жива – но это
было либо ошеломленно-неконкретное «крупнейшее, если не единственное открытие
в русском роке последних лет», либо неуклюжие попытки сравнить, сваливающиеся
в набивший оскомину штамп: «Это звучит так, как если бы в STOOGES пел не Игги
Поп, а Дженис Джоплин», в беспомощные пристежки к Бичевской, к Джоан Баэз, к
Патти Смит. Садясь за эту статью, я стала было искать более аргументированные
сравнения – ну, скажем, с Мелани – как вдруг пришло в голову очевидное: да не
нужно этого! Янка – уникальна, не было никогда нигде никого похожего! Почему
никто не сказал этого вслух? От закомплексованного ли убеждения, что все
хорошее неизбежно уходит корнями в Запад, от стыдливого ли неумения осознать
– засмеют, мол, если признаюсь, что в жизни подобного не слышал? Что
мы знаем о Янке? Почти ничего: была, пела... 9-го мая 1991 года умерла
24-летняя девушка, великая русская певица, и с ней ушел пласт жизни, мыслей,
чувств, фактов; остались песни и стихи, которых немного, но, в общем,
достаточно, чтоб понять масштаб явления. Но все же, если попытаться собрать
разрозненные факты, воссоздать и осмыслить, может, будет меньше расхожих и
ничего не значащих фраз и вовсе не будет нелепиц, подобных
высокомерно-оскорбительному ляпу в автобиографии вечно всем недовольного Юрия
Морозова, отозвавшегося о Янкином выступлении в Череповце так:
«...Подвыпившая Янка, с грохотом скакавшая под неизбывную умцу-умцу по сцене
и голосившая не своим голосом, чтоб затем вскоре повеситься». То,
что я хочу написать – не биографический очерк, но хроника, описание
публичного янкиного существования в концертах, записях (интервью она никогда
не давала, считая их изначально фальшивыми), в разрозненных газетных
репортажах. Попробуем? Яна
Станиславовна Дягилева родилась в Новосибирске 4 сентября 1966 года. После
школы поступила (по настоянию вскоре умершей матери) в Новосибирский Институт
Инженеров Водного Транспорта, но ушла уже со второго курса. Увлечения той
поры – английская поэзия, гитара, песни БГ и Бичевской. Первые известные
стихи датируются 85-м годом. Влияния?
О них писали немало – от академического исследования Марины Кудимовой
«Вопленица», где Янкино творчество привязывается к таким авторам, о которых
она, наверное, и слыхом не слыхивала, до упорного желания Марины Тимашевой
запараллелить Янкины песни с Башлачевым. Документальных сведений о знакомстве
Янки с Башем нет – кроме брошенной вскользь фразы в одной газете о Янкином
доме на Ядринцевской, 61: «…здесь останавливался Саша Башлачев, пел свои
песни…» да апокрифического рассказа Задерия об их с Башем совместном
знакомстве «где-то в Сибири» с девушками Леной и Яной, где Яна – как раз Янка
Дягилева. * Но если и так, по стихам (не по песням; стихов, между прочим,
гораздо больше) влияния, сходства не отследить. Да и нужно ли? Есть
стихотворение 87-го года, посвященное «А Б.», есть насквозь аллитеративное «Я
голову несу на пять корявых кольев», которое могло быть написано в порядке
творческого соревнования, что ли – но не стоит копать, выискивать и
сравнивать. Что бы там ни было, это не наше дело. Зато
писано-переписано о фатальном участии в Янкиной судьбе Егора Летова; Ник
Рок-Н-Ролл, великий кочевник и Янкин друг, открыто обвинял Егора в ее смерти.
Сомневаюсь: Янка не кажется способной столь полно и буквально принять идеи и
мироощущение даже такого мощного творца, как Летов. Более того, ругань между
ними на почве идеологически-мировоззренческих разногласий, разного подхода к
основным принципам творчества, кажется, была обычной и постоянной;
окончательно разругались они задолго до Янкиной смерти. Теперь Егор пытается
представить Янку солдатом, погибшим за его
дело на его фронте. Бог ему судья. Пока
же – лето и осень 87-го года они вместе мотались по стране автостопом, вместе
выступали, вместе записывались. Впрочем, «вместе» немного не то слово: участие
Янки в Егоровых альбомах менее всего было равноправным. Егор знал, что ему
надо, и брал это – не главное, красочку, оттенок – у всех, кто оказывался под
рукой. Оказалась Янка – в кучу и Янку: стишок в Тоталитаризме, песенка
в Некрофилии, каверы совковых стандартов – «Ничего Не Вижу», «Белый
Свет», подпевки, металлофон, «Нюркина Песня»… Одну написали вдвоем («В Каждом
Доме»), одну вдвоем спели («Деклассированным Элементам»). Всё. Неравноправие
всплыло еще раз, – собственно Янкины альбомы Летов делал-записывал
исключительно на свое разумение. «Раздражающую меня этакую скорбную,
пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, заметно
присутствующую в Янкином голосе и исполнении, я решил компенсировать
собственной агрессией... Возможно, в результате возникло не совсем ей свойственное (а, может быть, и совсем
не свойственное), зато получилось нечто общее,
грозное и печальное, что в моем понимании – выше, глубже, дальше и несказанно
чудеснее изначального замысла». В его понимании. Это про Ангедонию и Домой!..
Егором же перелопачен альбом Не
Положено!. Янка бунтовала, Егор пожимал плечами – зато, мол, вышел не
«бессильный бабий плач», а крутой панк, без «эстетства и утонченности», а тем
паче – без презираемой Егором жалости к миру. Она, эта жалость, все равно
рвется наружу сквозь шум и грязь, сквозь все это треклятое электричество,
заглушающее чистый Янкин голос. Но скажите, сделала ли она хоть одну запись
так, как хотелось ей самой? От
начала до конца свободно, без цензора и музыкального инквизитора в лице друга
Егорушки? Зачем она уступала – из женской мягкости, из уважения к Егоровым
познаниям в звукозаписи? Зачем пыталась быть басисткой в ОБОРОНЕ, зачем
убеждала себя (а Летов – других), что она панк-певица? Причем тут вообще
панк? Бывают
таланты природные, от Бога. Зрелые с самого начала, отшлифованные без всяких
инструментов. Какова была бы Янка без Егора? Наверное, он ей многое дал. И,
наверное, – не меньше отнял. Первое публичное янкины выступление –
на первом (и последнем) панк-фестивале в Тюмени, в ДК Нефтяников (24-26 июня
1988 года), в составе ВЕЛИКИХ ОКТЯБРЕЙ – группы Егоровских дружков, Игоря
«Джеффа» Жевтуна (гитара) и Евгения «Джексона» Кокорина (барабаны – его
полную профнепригодность отмечают все, кто ОКТЯБРИ когда-либо слышал). Мнение
очевидца: «Уральские баллады о тусовочной жизни современной девушки хиппи. С
панк-роком ничего общего не имеет». Шандец тебе, Егорушка! «Баба-панк к
хиппизму отношения не имеет, чистый панк, агрессивный». Ну да, да… Тогда
же писался «тюменский бутлег» Деклассированным
Элементам – в местной «полустудии», на магнитофон «Сатурн». Очередной
автостопный сезон забрасывает Янку с Егором в Питер – первые квартирники –
ждали уже известного по самописным альбомам Летова, получали в комплекте Янку
и обалдевали. Все. Всегда. В Москве – та же реакция: «Духовно анемичная,
изверившаяся Москва ходила на Янку, как куда-то в эпоху Возрождения, дивясь в
ней той силе чувств, которую не видела в себе», – вспоминает Гурьев, добавляя
беспощадно: «Мы ее ели». Не знаю. «От песен Янки веет безысходностью, но с
ними почему-то легче безысходность эту преодолеть», – написала менее
авторитетная журналистка, но это справедливее и уместнее – невозможно есть
человека, настолько жалеющего мир. Верующие причащаются плоти и крови
христовой; съедают ли они Христа? Но:
«От вселенской любви только морды в крови». Чьи? Янку боготворили, обожали,
преклонялись – перед плотной основательной сибирской девочкой, руки в
феньках, на рыжих лохмах хайратник, шитый бисером; не мадонна, не анемичное
хрупкое чудо. Кажется, она жила, вовсе не замечая этого преклонения, жила
полностью в себе. Песни – абсолютно интимны. «Ты увидишь небо, я увижу землю
на твоих подошвах…» могла написать только безоглядно (и безответно?)
влюбленная женщина. В кого? После
88-го года – и чем дальше, тем заметнее – стихи и песни становятся все более
темными, неконкретными, тяжкими. Многие – в мужском роде. И много карнизов,
падений и многоэтажек. А я почему-то стою и смотрю до сих пор Как многоэтажный полет зарывается в снег... Январь
89-го, 28 число – первые публичные концерты в Москве, в ДК МАМИ: сначала
Летов в электричестве, потом Янка с ГО, белый свет в зале, обдолбанные
пункера, урбанистический концерт. 19 февраля – в ДК МЭИ, аншлаг (из-за
ОБОРОНЫ). 20 февраля – концерт памяти Башлачева в Питере, маленький зальчик
ДК Пищевиков, в сборной солянке из необъявляемых исполнителей (в лицо знали,
кажется, только Ревякина и Задерия) три песни, доведенные ревером до
языческих заклинаний: мороз по коже, шепот: «Кто это?» Концерт
в Иркутске. ** Концерт
в Харькове 26 июня, ДК «Пищевик» (дались всем эти пищевики!). Порвалась
струна, – перестроила гитару на пять, потом другая – доиграла на четырех. «А
могла бы, наверное, доиграть и на одной». В Харькове ее еще плохо знали, но
приняли безоговорочно. Осень
– концерт в рамках «Некст Стоп Рок-Н-Ролл» в Новосибирске. *** В 89-м же –
альбомы (те самые, перелицованные Егором), а в начале года еще один, Домой!.. акустическая запись на две
гитары с Летовым, сделанная дома у Фирсова – специально для русской эмиграции
в Париже (зачем?), в 95-м переизданная под названием Продано!. Год
1990 открылся для тех, кто следил за Янкиными выступлениями, череповецкой
«Рок-Акустикой», о которой написано больше всего, которая записана – да
только никто этих записей не издает **** («Слышала, на «Мелодии» выходит ваша
пластинка? – Ложь. Не записывалась, и записываться не собираюсь, даже если
предложат»). Мнения обо всех, кто там играл, разнородны и разноречивы, о Янке
– однозначны: «...как живительная влага для искаженной и опаленной солнцем
земли. Ее голос вливался в вены, пульсировал внутри, разгоняя кровь и очищая
душу от тех фекалий, которыми загружает нас окружающий социум». «Ты, Янка –
большая река». Сколько раз потом цитировалась эта фраза Маши Володиной? Это
не пророчество, это о песнях. ...И
сохнут ключи в пустынях, а взрыв потрясает сушу Когда
умирает богиня, когда оставляет души... Через
месяц, в феврале – мемориал Башлачева в Питере, в БКЗ, тоже записанный и
разобранный по полочкам. Опять в связке с Летовым, опять мало песен – всего
три, да надо ли больше? Липницкий в «СДВИГ-афише» упрекнул Янку в излишней
безысходности и отсутствии юмора в песнях. Вам нужен Янкин юмор? Не верю, что
в жизни она была вечно печальна, но нет ни одной смешной песни (разве что лукавая
«Печаль Моя Светла», ранняя, старая), ни одного забавного стишка. Какой, к
черту, юмор на поминальном концерте, какой оптимизм? Ни Янка, ни Егор не
участвовали в финальном хоровом (жизнеутверждающем) пении ильченковской «Бей,
Колокол». Ни Янка, ни Егор не попали в телеверсию этого концерта. Кстати,
оба на тот момент числились членами ленинградского Рок-клуба. Зима-весна
– серия квартирников в Питере, в Кирпичном переулке – Летов-Янка-Олди.***** И
более или менее хождение по рукам записей, в основном акустических. Осень
1990 – зеленоградский фестиваль «Молодой Европейский Андеграунд» (уж так
гордо!), организаторы – Гурьев, Коблов, Никитин – «Контр’Культ’Ура», «Тихий
Парад». Без Летова, с ОКТЯБРЯМИ, с дикими аппаратными проблемами, пропадавшей
гитарой, неслышным голосом. Все равно – «О-о-о!», как всегда. И все как будто
боятся писать о Янке, боятся навредить даже восторженным словом. «Подснежнику
все равно, кто его раздавил – белка или медведь». Почему все к ней относились
так, только ли из-за песен? Последний
из больших фестивалей с Янкой – «Рок-Азия» в Барнауле (в предыдущих
фестивалях этой серии, называвшихся «Рок-Периферия», она не участвовала – по
причине «абстрактного облома») 9-13 октября 1990 г. Играла с ОКТЯБРЯМИ.
Мнение Тоби Холдстворта из «Синсер Менеджмент» (Лондон): «Это большое
искусство. Грязь со вкусом – это круто!» Мнение из зала: «Боже, где она нашла
таких лабухов!» Сама тоже, кажется, была недовольна – едва закончив последнюю
песню, сорвала гитару и грохнула ею о сцену. И ушла. Кто-то
додумался обозвать ее «леди-панк». В
начале 1991-го она записала четыре песни, темные и страшные – «Выше Ноги От
Земли», «На Дороге Пятак», «Про Чертиков», «Придет Вода». На конец весны
кем-то планировался Янкин совместный с БГ и КАЛИНОВЫМ МОСТОМ тур по городам
Золотого Кольца/Русского Севера (ура-кобура!), ждали ее и на первых
московских «Индюках». Но на дверях ДК Русакова висел огромный плакат «Летова
не будет!», а о Янке передавали друг другу изустно: у нее жуткая депрессия,
приезжала в Москву, пролежала сутки на кровати лицом к стенке и уехала
домой... Домой. Тревогу
подняли тоже в Москве, не дома. В Новосибирск звонил художник Кирилл
Кувырдин, ему отвечали, мол, с ней так бывает: ушла, погуляет, вернется.
Потом журналист Щекочихин, толком и не знавший, что за Янка такая, достал по
каким-то своим каналам новосибирскую милицию, которая стала искать. И нашла. Дальше
вы все знаете. Статьи-исследования-поминания, переиздания на CD прижизненных
альбомов, бутлегов. Диапазон от почтительно сохраненного Олегом Ковригой
квартирника 89-го года (Акустика)******
до наглого джулиановского Столетнего
Дождя. Изданная Летовым книжка со стихами – своими, Кузи Уо и Янкиными.
Всё. Зачем
она сделала это? Я не верю в «солдатскую» версию Летова. Я не верю в
гурьевское «мы ее доели». При чем тут мы? Она не для нас жила, да и пела,
может быть, не для нас. Для кого? Кто позвал ее за собой? Или – от кого, чего
она бежала – головой в реку? Погаснет огонь в лампадах, умолкнут
священные гимны Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги
погибнут Так иди и твори, что надо, не бойся, никто не
накажет
Теперь ничего не свято... Е.
Борисова. FUZZ
№5/1998. * На
настоящий момент таких свидетельств предостаточно – см. другие статьи. **
Концерты в Иркутске были в апреле 1989 г. *** Как удалось выяснить, в действительности на этом фестивале Янка не выступала. ****
Видеозапись «Рок-акустики» была издана в 1999 г. (см. дискографию). *****
Ни Е. Филаретовой (см.), ни другими участие в этих квартирниках Олди не
подтверждается, но у меня отчетливое впечатление, что, по крайней мере, один
подобный квартирник был – прим. автора. ****** В 1998 г. переиздано как Красногвардейская с добавлением 2-х редких песен. |
|
|
|
|