Янка. На смерть человека
|
|
|
Я
знаю точно, что смерть не есть прекращение жизни. Я знаю точно, что смерть
забирает только плоть, оболочку. Я знаю, точно знаю, что, освободившись от
нее, человек, его душа, его разум продолжают жить. Смерть
– не есть смерть. Смерть – Суд Божий. Смерть – это Жизнь. Жизнь,
продолжающаяся год, два, столетие, века… Что сделал ты? До тех пор, пока люди,
обремененные телом, будут помнить тебя и твои дела, ты будешь жить. Жить,
наблюдая за деяниями земными твоих друзей и близких. Ты будешь жить с такими
же, как ты, оставшимися в памяти людской. Ты будешь жить до тех пор, пока не
умрет последний, помнивший тебя… Там
нет места скуке. Там все в кайф. И
радости, и печали. Там есть все. Я могу… Я могу рассказать вам о Янке.
Вопрос в другом – хочу ли я? Нет! Но я могу дать совет: если вас хоть чуть
тронет это имя, – найдите записи и послушайте… Я
хочу, чтобы там жизни ей было
отпущено ровно столько, сколько она этого хотела сама. Она этого заслужила. Она не гналась за памятью пирамидной и мавзолейной. Она не хотела, чтобы ею восторгались, оценивая ее бальзамированный и вечностью просушенный труп. Она
звала гулять по трамвайным рельсам, и до тех пор, пока будут жить на Земле
неприкаянные романтики, будет жить и наша Янка. Петь нам оттуда свои песни, радуясь за нас и печалясь. Я не
желаю ей славы… Славы Цоя… Это несколько пошло – остаться в памяти людей
героем-одиночкой с группой крови на рукаве и алюминиевым огурцом в кармане…
Но он сам этого хотел и сам он себе судья. Не мы… Высоцкий
этого боялся. Он чувствовал злую силу людской дури, когда толпа не знает
меры. Слова, идущие от сердца к другим сердцам, перехватили и впечатали в
винил, переплели в кожу. Сделав общедоступным сокровенное слово,
растиражировав чувства, хотели убить душу… Сволочи! Пусть
будет так, как хотела она. Не надо много говорить и писать. Те, кто захочет,
– те сами все найдут. Пусть будет так… В. «Херр с Мослом» (Орехово-Зуево) № 3(9)/1991 |
|
|
|
|