|
Какой-то альбом ГО был дописан парой-тройкой ее
песен, совершенно не помню, какими, - по-моему, эта вот, с матерными словами,
"Печаль Моя Светла"... И мне это тогда не очень понравилось, а
когда очень понравилось - даже вспомнить трудно. Скорее всего, после Деклассированных
Элементов, когда альбом дошел, тогда. Потом уже какие-то концерты были… В
первый раз в Москву они попали без меня - я принимал участие в двух ее
акциях: когда был концерт в ДК МЭИ, 17-го февраля - неафишированно памяти
Башлачева - Ник, Егор и Янка, и на фестивале в Зеленограде, туда мы с
Кобловым ее вытаскивали. По-моему, две были с ней акции...
В Зеленограде был плохой звук. А название такое
понтовое, "Молодой Европейский Андеграунд", оттого, что на
фестиваль такие люди давали денег. Мы с Кобловым себе день отбили и сделали
такой очень странный сборный концерт: там Силя под электрический бас выступал
- я больше таких концертов у него не видел… Ну, это все подробно описано в
журнале "Шумелаъ Ъмышь" №1… На "Индюки" в 91-м Янку
звали, конечно. По-моему, она была как раз пред "Индюками" в
Москве, но, в принципе, было понятно, что она выступить не сможет. Там был
шанс, что приедет Летов, но Летов тоже не выступил.
Квартирники еще были… Помню, сорвался
квартирник, который Коврига* делал. А так разные люди их делали, - Коблов
как-то был причастен, Берт - он даже концерт делал в каком-то мелком зале.
Это были целевые янкины квартирники, без Летова, очень хорошие, они все
писались, где-то эти записи болтаются. В принципе, их никто не издает, потому
что это запрещено "Хором" - считается, что у "Хора" права
на эти песни. Хотя Янка ничего не подписывала, собственно, так что все эти
права - некая абстракция, но "Хор" как-то пытается это все
монополизировать. Коврига вот плюнул и издал,** остальным, может, пока
неудобно. А может, они думают, что это потом в цене возрастет…
Ну, понятное дело, Янка по-разному воспринималась в электричестве
"летовизированном" и в акустике. К акустике она была очень цельно
привязана, была неразрывно с нею связана: сливалась в одно целое с гитарой,
волосы закрывали лицо, она между песнями из них лицо поднимала, говорила
что-то трогательное - бац! - и опять опускала голову к гитаре, и волосы
закрывали лицо… То есть абсолютно цельное такое было существо - в акустике. А
в электричестве… В электричестве это, конечно, воспринималось как панк,
чуть-чуть прифолкованный - там, в принципе, возможно, и аранжировки-то были
ничего, только звук был неправильный. А среднестатистическая общественность,
конечно, считала все это панком. Хотя в "Контр'Культ'Уре" было
постулировано, что эго пост-панк, тем более, что Егор это еще в интервью
"Урлайту" говорил, и те, кому не лень было до таких дефиниций
продумать этот момент, считали, что это пост-панк, а те, кому было все равно
- ну, панк и панк. Но все, что эта панк-тусовка думала о себе или о Янке -
никакого значения не имеет... Панк-тусовка, конечно, воспринимала ее как одну
из Егоровской команды, а всякие, так скажем, тонко чувствующие люди несколько
переживали: всем хотелось, чтоб ей записали полноценный электрический альбом,
казалось, что он ей нужен. Всем было обидно, что вот такую херню Летов там
делает, а больше она никому и достаться на продюс не могла. Это у всех
вызывало досаду. Когда вышли Ангедония и Домой!, все просто
были в бешенстве - цивилизованные, опять же, люди, а не повернутые на
радикальном панке. Но она ж ему доверяла… В принципе, никакой разницы между
ее концертами дома, в Сибири, и где-то еще не было - в акустике и в Москве
она была абсолютно органична, а в электричестве и там, и там с диким
драматизмом прорывалась через все эти навязанные законы звука, аранжировки.
Хотя, возможно, я сейчас все преувеличиваю, был какой-то азарт и в
электричестве - поначалу... Единственный альбом, где электричество с ней, что
называется, коррелировало - Деклассированным Элементам. Там вот, хотя
альбом был электрический, она меня и зацепила в первый раз, - невзирая на то,
что там барабаны омерзительно Джексоном сыграны, невзирая на все. Как-то там
это вкатило. И как-то страшно мне грустно, что играла она с ОБОРОНОЙ, а не с
ИНСТРУКЦИЕЙ, скажем...
Тем не менее, группа у нее продолжалась до конца, хотя после того, как
произошло это безумие в Барнауле, видимо, она тогда в электричестве
разочаровалась окончательно. Хотя там Егора не было, все равно был страшный и
больной концерт, - но на иностранцев произвел сильное впечатление. Ни одного
нормального электрического концерта, который можно было бы записать, не
получилось, по-моему, вообще, и это страшно обидно. У нее мог получиться
хороший концерт на Втором Тюменском фестивале, это в 89-м году было. Она
отстроила тогда очень качественный звук, - но там была мудацкая
договоренность, что должна была сначала выступать группа ПИФАЙФ. Я бегал,
пытался Диму Попова (ныне покойного), который все это делал, убедить, ПИФАЙФ
убеждал, что, мол, дайте же ей сейчас сыграть, у нее звук отстроился, и ни
хрена от этого звука после вас не останется.. И даже группу уже удалось
убедить, уже развел я ПИФАЙФ с большим трудом, а потом мудак Дима Попов
говорит: "Нет, эти звездные замашки надо пресекать в корне, у нас есть
порядок выступлений", - и выступил ПИФАЙФ, и, естественно, ни тени этого
звука она воскресить не смогла и опять сыграла на херне какой-то...
Мы общались с ней на разных квартирах и где-то
в Сибири, и в Москве. Сидели у Кувырдина. Причем Яна отличалась тем, что
когда разговор принимал какой-то по-московски праздный характер, ей
становилось физически больно, ее всю перекашивало, она хватала Зеленого за
руку и убегала с ним в другую комнату. Она, видимо, считала, что вообще
разговор - это такая штука, которую нельзя сводить к тому, что ей казалось
пошлыми шутками и байками, что это просто преступление. Разговор - это Люди
общаются. У нее это как-то наиболее остро было выражено, потому что при
каком-нибудь Джеффе можно было безответственно трендеть о бабах - и ничего.
Веселый был человек, - сейчас уже не такой, конечно, веселый…. А с Янкой -
там было два разных космоса…
Бывало, что я к ней подкатывал на тему журнала,
- тогда она рассматривалась не как какая то совсем уж ключевая фигура для
журнала, а как еще одна талантливая девушка, которая на страницах этого
журнала будет более чем уместна, интервью там было бы в тему. Вот, она мне
объясняла, почему она интервью не дает, я это напечатал, правда, там
пропустили при наборе пару слов. Там должно было быть написано "Когда
самолетик летит, - огоньки мигают, и пунктирная линия получается", а
"огоньки мигают" почему-то выпало, и почему из летящего самолетика
получается пунктирная линия, поняли не все...
На тему параллелей "Янка-Башлачев" я уж точно написал все, что
думал. Ничего другого не думаю. Единственное, что могу сказать - кто-то, я уж
не могу вспомнить, кто, рассказывал историю про то, как Янка пришла на
концерт Башлачева со своей подругой. Кажется, в Питере было дело, кажется,
86-й год. А может, не в Питере, может, и в Москве - она в Москве-то
тусовалась в 86-м, только никто ее, естественно не знал тогда… Короче, пришла
она на Башлачевский концерт, а концерт был неудачный, каких у него было
намного больше чем удачных. Как-то все не шло, и он злился, ему было
дискомфортно из-за этого, но поймать волну он никак не мог, и очень был
плохой концерт. И Башлачев его закончил злой. А какая-то девочка стала
говорить: "Еще, еще! Спой-спой!", и он на нее с огромной злобой посмотрел
и сказал, якобы: "Ну что ты говоришь - спой-спой? А вот я тебе скажу:
"Спляши!" Ты вот спляши, тогда я спою" Как-то он это сказал
очень зло и некрасиво, всем было очень неловко, и вроде после этого концерта
Янка сказала: "Раз уж такие вещи начинаются, надо, наверное, самой
петь…" Я помню, что мне это рассказал совершенно нормальный человек,
который ни к какому мифотворчеству не склонен, но это было еще при ее жизни,
поэтому я не зациклился тогда на этом, просто информация в голове осталась…
Был этот пресловутый некролог в "Контр'Культ'Уре",*** там была
странная ситуация: мне нужно было срочно написать для журнала передовицу - и
все, он уходил в печать. Как раз перед этим я на похороны в Новосибирск
съездил, вернулся, написать я больше вообще ни о чем не мог, получилось, что
я написал эту статью - единственное, о чем я мог писать. И, вместе с тем,
старался с одной стороны, чтобы получалось как передовица, с другой стороны
чувствовал, что никакая передовица из этого получиться не может - и где-то на
стыке этих мотивации я писал. Написал, подумал, что печатать это, конечно же,
не нужно, принес ее честно к Волкову,**** сказал, что ничего другого написать
не мог, и не знаю, нужно ли это печатать, ничего не знаю, и грустно мне… Он
сказал: "А хрен ли, что нам еще остается? Журнал закрывается, все вокруг
горит, надо печатать". Я подумал: "А, пошло оно все на хуй, надо
печатать". И она в результате вышла, и потом Макс Немцов***** говорил,
что за такие статьи надо руки отрубать, - и отчасти был прав. А у меня в
результате атрофировалась способность писать вообще. То есть я всерьез
считаю, что я очень много заплатил за то, что эту статью написал - и за то,
что она вышла. За полтора года |после этого я не написал вообще ни строчки,
занимался исключительно продюсированием Рады. То есть Рада - это была такая
сублимация, потому что я жил, делать что-то надо было. А потом, когда я начал
опять что-то писать, то писал как-то так, всерьез не относясь к этому, - и до
сих пор так обычно и пишу. Ну, вот про ДДТ в "Столице" немножко
более серьезная статья получилась, чем следовало, может быть, - Шевчук
обиделся…
Популярная версия, что "Летов Янку
сгубил" мне как-то не близка. Но, скорее всего, не близка именно потому,
что она была близка слишком многим. Летов - он какую-то очевидную всем
суть радикального рок-н-ролла называл слишком грубо своими именами, а когда
что-то даже не грубо называешь своим именем, - это немножко меняет суть
явления. А он еще и грубо называл. В Янке что-то было заложено такое
изначально, конечно, но, наверное, это все как-то катализировалось тем, что
рядом кто-то грубо что-то именем своим назвал. Наверное, неизбежная
деформация явления именно в эту сторону и сдвинула вопрос…
Наверное, она даже в лучшие, так скажем, годы своей жизни была все же персонажем
трагическим. Она веселая была, когда вокруг нее какой-то микрокосмос
создавался, который ей казался правильным, но жизнь в целом как-то с ней
диссонировала, я бы так сказал. Потом, ведь там шел конкретный процесс в тот
момент, определенный мир, так или иначе, исчезал, и какой-то обостренно
воспринимающий человек должен был просто чувствовать этот процесс кожей.
Определенная какая-то линия шла вниз-вниз-вниз, - и никаких не было границ.
Ну, был такой Мир спонтанный, сейчас Мир стал структурированный, и вся
спонтанность тоже структурировалась как альтернатива структурированному миру,
как еще более отвратная структурированность. Хотя применительно к Янке таким
языком говорить не надо… Если сказать по-простому - жизнь меняясь, и с ее
позиции, конечно, она менялась к худшему. Тогда, вообще, очень многие
осознавали, что нарастает какой-то такой полный беспросвет, и чувствовалось,
что Янка его ощущает. Мы потом еще с Ником говорили, и Ник сказал, что он
чувствовал, как все это нарастало, и Янка превращалась в какой-то такой
аккумулятор ощущения нарастающего Апокалипсиса - просто вздохнуть невозможно,
настолько тяжело. И мы с ним неожиданно сошлись на том, что после того, как
она умерла, этот груз как-то свалился, стало жить легче - и в то же время
абсолютно пусто. Стало очевидно, что процесс какой-то закончился, и пошла
новая, другая жизнь с этого момента. То есть складывалось такое внутреннее
ощущение, что она все это взяла на себя, - и унесла страшную тяжесть такую…
До того сильно было ощущение смысла, с которым ты живешь, потом оно кончилось.
25.07.1998, Москва.
*Олег Коврига, журналист, ныне - шеф фирмы
звукозаписи "Отделение ВЫХОД" (Москва).
**Имеются в виду CD Акустика и
Красногвардейская.
***"И вдаль несется песенка" (см.)
****Александр Волков, художественный редактор
"Контр'Культ'Уры".
*****Редактор журнала "ДВР" (Владивосток).
|