СЕРГЕЙ ФИРСОВ |
||
|
Ко мне как-то Летов
приезжал. Это давно было, где-то в 85-м году, мы еще почти незнакомы были. А
потом приехала Янка с Нюрычем*, она тогда и песен, кажется, еще не пела, это
году в 87-м вроде было. Они ездили стопом по стране, приехали - и она меня
сразу сразила фразой, она так сказала: «Мы девки мусорны», - это меня убило
просто, сразу запомнилось... Ну и все, потом они приезжали уже вместе,
сейшена мы им тут делали, но это году уже в 89-м было все. В 89-м они уже у
меня просто жили толпой, целое лето - месяца два, наверное - вся ОБОРОНА и
Янка. Мы даже Джеффа пытались на «Камчатку» устроить, водили его к Начальнику**,
показывали. Тогда эпопея была - у меня родители уехали на лето, оставили мне
одну комнату, вторую закрыли, и мы жили на кухне и в моей комнате. Коридор,
кухня и комната. Спали кто где - и в коридоре, и в кухне... А рядом в
магазине продавались трехлитровые банки вина какого-то, яблочного,
прибалтийского - три рубля стоили. Три литра - три рубля. У меня потом весь
балкон был заставлен этими банками. Отлично просто... Купаться еще ходили на
пруды. Тогда еще Летов был нормальный, по улицам ходил, не боялся. А сейчас
попробуй, прогуляйся! Сразу в тачку - и домой! Ужасно боится поклонников, еще
ни разу я не видел человека, чтобы так боялся: «Ой! Ох! Забери! Забери
меня!..» Самый нормальный был, конечно, Курёхин, всю жизнь ездил в метро,
всегда... Я тогда с ними
работал - 89-90 годы: в Крым их возил, в Таллинн, здесь были концерты, на наш
7-й фестиваль я их ставил: ОБОРОНА сначала выступала, потом Янка выходила,
они ей подыгрывали***. Это было в самом Рок-клубе. Но им не понравился Рок-клуб,
там на них все смотрели косо - они выделялись, вообще-то, из всех. Не сумели
они адаптироваться, абсолютно, хотя я все делал, чтоб их со всеми подружить:
водил, знакомил - но они были сами по себе всегда... Из музыкантов
практически ни с кем не общались, как-то с музыкантами не очень дружили.
Только с АУКЦИОНОМ - как раз в 89-м на точке АУКЦИОНА в «НЧ/ВЧ» они записали
тогда болванки, на которые потом несколько альбомов сделали. С АУКЦЬЮНОМ -
да, нормально, Лёньку, конечно, очень любили, а с остальными - не сказал бы,
что они с кем-то дружили, хотя видели они всех, знакомились - я их знакомил
со всеми абсолютно нашими буграми. Но как-то так - «здрасьте-здрасьте»... И в
Москве, насколько я знаю, то же самое было, сидели там у Кувырдина, еще
где-то - и все. В общем, не
получилось ничего из этого хорошего. Хотя они одно время числились в
Рок-клубе. Я для чего это делал? Они ж тогда в воздухе висели, Летов по
стране бегал: хоть так, чуть-чуть их пристроить, официально... Пытались мы им
литовки делать, чтоб они могли играть - вот в Симферополь их возили вроде как
раз от Рок-клуба. В Симферополе был просто замечательный концерт в ДК МВД.
Это 89-й год был, то ли осень, то ли весна. Скорее всего весна ранняя... да,
это март месяц был, потому что было уже тепло, но еще Ходили в таких
джинсовых куртках. А потом ездили мы в Ялту, там был ужасный шторм, холодно
было достаточно... И там - ты что! - это было целое путешествие! Какой-то
человек сделал два концерта в Симферополе, а у меня тогда была довольно
жесткая финансовая политика, как у директора группы: деньги до концерта,
строго. Это я ввел, потом все начали. Типа утром деньги - вечером стулья. То
есть группа не выходит на сцену, пока деньги не получены, потому что тогда
ведь всех динамили, не платили - нормальное такое правило. А, естественно,
зал был битком просто - ну, не очень большой зал, мест 400 - все орут:
«ОБОРОНУ давай!», и я говорю: «Все, давайте деньги» - ну, нам заплатили за
два концерта сразу. А больше половины концерта мы обычно и не играли, то есть
ни разу не было, чтоб два концерта сыграли! Это очень выгодно было: получаешь
деньги за два концерта, а играешь половину одного и сматываешься. Ну,
естественно, за полчаса зрители разгромили все в клочья, ни одного кресла не
осталось - там были такие деревянные шлепающие кресла, они ломались на раз.
Все вдребезги разломали сразу, за полчаса, мы закончили, замечательно. А
поселили нас в «бидонвилле», просто такие мазанки прямо посреди города. Там у
них ЦК, или как он там, не знаю. Горком - а прямо сразу за ним начинаются
такие нищие кварталы, мазанки, безумные совершенно, с такими Кручеными
улочками... И мы там жили. Ну, естественно, тогда выпивали все после
концертов, нажрались, конечно, в хлам все, и тогда случилось самое такое
классное, что запомнилось: там их барабанщик был, Аркаша, он первый нажрался,
упал - все еще прыгали, бегали, костры какие-то жгли... А потом все легли - и
вдруг Янкин безумный крик. Все вскакивают - а Аркаша, оказывается, просто
встал и начал ссать вокруг на всех. И Янка оказалась вообще женщиной - супер:
она его сбила одним ударом, вытащила за ногу во двор, просто села на него и
двумя руками от...ла так, что рожа была - один синяк! Джефф там ее оттаскивал
- отличная просто была поездочка у нас! А потом мы поехали
еще в Ялту, в Гурзуф, там пару дней, потом вернулись - есть фотография: мы
сидим все у вокзала Симферопольского - вся ОБОРОНА, Янка у меня на руках, а
сзади - полная площадь ментов, как декорации. И поехали мы все в Тюмень -
прямо из Симферополя. Садились на поезд - было лето, а в Тюмени, естественно,
по пояс снега. Мы приехали в этих джинсовых Курточках, кроссовочках... Купили
четыре бутылки водки. Летов тогда не пил, а мы каждый вечер в тамбуре бутылку
водки раскатывали, долго ехали. Приехали в Тюмень, неделю я пожил у них там у
всех, потом к Летову заехал в Омск, а потом домой поехал, самолетом. Меня
Аркаша из ИНСТРУКЦИИ на самолет сажал - он в аэропорту работал каким-то
механиком. Но концертов там не играли нигде. В Москве база
ОБОРОНСКАЯ была у Кирилла Кувырдина. В Таллинне у Нас было очень много
знакомых - братья такие, Саша и Артур... Там мы неделями жили, в Таллинн-то
мы раза два ездили. С Чернецким они дружили в это время, как раз там РАЗНЫЕ
ЛЮДИ выступали, ГПД еще назывались. И в Харьков они ездили - фотография еще есть,
известная, где Летов с Чернецким. С ВВ они были знакомы хорошо, в Киев мы
ездили в 89-м году, летом, играли большой концерт - созванивались,
договаривались. Там такой человек был, Коля... Я помню, погода была чудесная,
мы гуляли целыми ночами. Неделю где то там прожили. В Кирпичном переулке
еще сейшена были, в 90-м году, у Филаретовых, мы там много делали - как раз
последний сейшен был летовский, в 90-м году, после чего мы поняли, что там
уже нельзя делать ничего, потому что народ просто на лестницу не мог весь
войти, хотя вообще никакой рекламы не было - чисто через знакомых. Соседи уже
стали ментов вызывать. Там много мы делали сейшенов: Ревякин играл, Машнин,
Рома Смирнов, Холкин... Сейчас такая волна
пошла, что Янка с СашБашем как-то контактировали - так я могу совершенно
конкретно рассказать. Они, конечно, от СашБаша все перлись, умирали - все это
естественно, и как раз в этот момент, когда мы уже закорешились с ними,
познакомились, они мне звонили - мол, хотим посмотреть. Как раз последний был
концерт, самый последний, на Петроградской, самый плохой. И они приехали -
Летов и Янка, я их туда отвел. Баш был никакой совсем, он спел минут
двадцать, такой весь засыпающий, и все. И ушел. И это последний момент,
последний раз, когда они его видели, единственный... А так - слушали они
все. Ну, Янка Джоплин очень любила, STOOGES. Все, что Летов слушал - все они
вместе слушали. Приезжали они ко мне - естественно, я им гонял то, что они
еще не слышали, очень много всего, слушали сутками просто, непрерывно. Ездили
они к Борщеву - есть у них такой друг, Андрюша Борщев, у него очень большая
коллекция, рэггей в основном. Это складывалось из всего. У Летова тоже
менялось - он сперва панк слушал, потом стал 60-е слушать... А в плане записи...
Это у меня дома записано. Был у меня «Akai», бобинник, в который можно было
втыкать два микрофона и микшировать между собой, а из него выход был, и мы
писали на бобину и на кассету одновременно. Бобину Летов забрал, а кассета
мне осталась, то есть два оригинала было. И у АУКЦЫОНщиков был микрофон, как
молоток, толстый - «JVC», стерео: каждый канал отдельно. Просто вешали этот
микрофон сверху, здесь Янка сидела, там - Летов, настраивалось все аккуратно,
эффекты какие-то даже - и писалось все так, не торопясь, с остановками, то
есть такая полустудийная запись получилась. Потом дубли выбирали, делали
оригинал. На тот момент это почти весь Янкин материал был - все, что она
захотела спеть, то и записали. И Летовское Русское Поле... тогда же записали,
и тогда же Полковника, Волга Да Ока - три альбома так записано было.
Микрофон был хороший, я через него много чего записал, квартирников
несколько, круто было: сразу стерео. Потом они его где-то потеряли, похерили,
судьба его не ясна. Как с человеком, по
жизни, с Янкой общаться было просто замечательно, веселющий человек был -
всегда хохот, смех, прибаутки... Очень просто. Простейший человек в общении -
просто замечательно. Все постоянно мыла, варила - на удивление хозяйственная
такая, зашивала всю эту братву, обшивала, заботилась. Они ее, конечно, любили
безумно все. Называли ее «Яныч» - у них ведь в группе на «вы» все друг друга
называли. Больше всех, конечно, Джефф - Джефф просто от нее не отходил, чуть
ли не за ручку ходил... Ну, Джефф вообще человек особенный - он у меня как-то
жил месяц или два, так все мои женщины были просто в восторге: он все варил,
выносил ведро, без слова ходил в магазин - просто нарадоваться не могли.
Потом жил у меня Зеленский месяц... Зеленский знаете, кто такой? Зеленский
был гитаристом у Янки, только с Янкой играл, с ОБОРОНОЙ не играл. А Кузьма не
играл с Янкой, он к ней относился чуть-чуть отстранение, но это такой
наносной момент был... А с Янкой играли, значит, Джефф на басу, Зеленский на
гитаре, Аркаша и она - вчетвером. Сначала играла как бы ОБОРОНА с ней, а потом
они такое свое сделали, и она немножко одна ездила, но мало очень. В
акустике-то поездила куда больше. А так они практически
все время вместе ездили, и когда ездили вместе - играла Янка с ОБОРОНОЙ - то
есть сперва ОБОРОНА поиграет, потом Янка. На этом всегда Летов настаивал. Жила она в таком
домике... В 91-м году мы поехали с Кувырдиным на какой-то Новосибирский
фестиваль в Студгородке, кто-то из наших туда ездили, не упомню - весной
где-то. И после этого мы заехали к Янке - я первый раз у нее был, то есть я
посмотрел на этот ее домик безумный, вросший в землю, с окнами на уровне
асфальта - просто деревянный домичек такой, на углу какой-то улицы. Квартал
проходишь - самый большой в мире театр, который всю войну строили, чтоб танки
могли на сцену заезжать... Причем, ужас полный, конечно: город производил
впечатление такое, словно там недавно закончились уличные бои: есть дом - нет
дома, какие-то развалины, пустыри. Идешь - жуть просто, страшно, огромный
город, промышленный... А мы еще Коку**** нашли, ходили втроем: я, Кока и
Кувырдин. Первый раз пришли, Янки не было, мы пошли, чего-то пожрали, где-то
через час вернулись - она дома. Мы ее взяли - а у нее уже был этот пессимизм
полный, повторение башлачевского - мы ее давай веселить, водить, целый день с
ней гуляли, до вечера, отвели в кабак, накормили-напоили, она развеселилась
уже, все нормально так... Кока ее вообще видел в первый раз. И в последний,
представляешь? Ну и все, как-то
проводили ее и улетели в этот же день. А через неделю обратно прилетели... А
этот ее пессимизм... Я понимаю всю эту историю так, что Летов однажды
встретил Янку, проникся, конечно, всем этим делом и сделал из нее как бы вот
так «звезду». Она была абсолютно, конечно, этого достойна. На свое разумение,
конечно, сделал - как все он делал и делает. Вот так, мгновенно, за два-три
года «звезду» - и у нее просто психика этого не выдержала. То есть тут могут
быть разные версии - просто он сделал из нее «звезду», она привыкла к
какой-то такой жизни, очень интенсивной, она уже вросла в эту жизнь - и вдруг
однажды они все ее бросили. Я не знаю, то ли они разосрались, то ли еще чего
- но она осталась одна на какое-то время. Вот это, наверное, такое
впечатление произвело, мне так кажется. Ведь ее несколько месяцев никто из
ОБОРОНЩИКОВ вообще не видел, как теперь выясняется. Она там жила одна - И
просто никого не было рядом. А раньше они жили непрерывно вместе,
коммуной такой годами, переезжали из города в город, туда-сюда. А тут она
почему-то осталась одна. Ну, конечно, обвинять
в том, что случилось Летова - что, мол, он ее на все это подсадил, на суицид
там... Естественно, все это было, но вот так вот обвинять, кто виноват, кто
нет... Веревку он ей не мылил, как говорится. Летов - сильная личность, Янка
слабая была девушка. Хотя характер-то у нее был твердый, если она чего
решила, не переубедишь никак - такая сибирячка. Но характер-то характером, а
внутри-то она все равно была женщина, и если для Летова это игра была, то для
нее - серьезно все, она в это не играла. И не умела играть, так же, как Башлачев
играть не умел - делал так делал… Мне Нюрыч позвонила
тогда - там же Нюрыч все это делала, была все же ближайшая подруга. Она все
там организовывала, потому что все приехали, нажрались просто - и все. Толку
было мало. Да, мы полетели с Кувырдиным тогда, приехали, пошли на рынок,
купили хавки, пришли, помянули - как раз в тот день и похороны были. Там
такое кладбище! Просто лес - такие деревья огромные, сосны, дубы - очень
красиво… Тогда это, конечно,
никто никак идеологически не обосновывал - воспринимали как самоубийство
однозначно. Они поехали там на дачу с родителями, и она пошла погулять - и
все, потом нашли. Ни о каких записках предсмертных ничего не слышал, не знаю. * Анна Волкова ** Анатолий Соколков *** На 7 ЛРФ Янка не
выступала **** Николай Катков,
новосибирский звукооператор, работал с КАЛИНОВЫМ МОСТОМ, Башлачевым и пр. |
|
|
|
|
||