Also Sprach

"Эта штука будет посильнее, чем "Фауст" Гете" - одна из самых культовых фраз товарища Сталина. Хотя бессмертную трагедию читал и не каждый, всем, даже на интуитивном уровне, ясно: с "посильнее" Коба явно загнул. "Фауст" - это все-таки такая вещь, выше которой что-либо ставить несколько несерьезно.

В частности, потому, что это едва ли не единственный шедевр мировой литературы, поднимающий важнейшую проблему продажи человеком души дьяволу.

Многим кажется, что в реальной жизни таких проблем не бывает, что это всего лишь книжный образ, риторический оборот. Но это не так. Лично я знаю, как минимум, одного человека, который вот так действительно взял и продал душу дьяволу, просто иначе и не скажешь. Имя этого человека - Егор Летов.

Комментарий, которым шеф-редактор нашей газеты снабдил Егорово интервью, напечатанное в предыдущем номере §МБ, мне кажется очень поверхностным, недостаточным. Дескать, жил на свете неплохой парень Егор, но забродивший компот в голове сделал его парнем, по-видимому, плохим. Мне кажется, что с Егором Летовым случилась вполне конкретная и невероятно опасная вещь, которую необходимо назвать своим именем.

Сила и авторитет крупнейших рок-идолов зиждутся, как известно, на стирании грани между жизнью и творчеством. А так как высшей формой рок-н-ролла оказалось "самоуничтожение в искусстве", энергетическое выплескивание и разматывание себя на сцене до основания, то "стиратели грани", честно разматывая себя и в жизни, хрестоматийно погибали: Хендрикс, Дженис Джоплин, Тим Бакли etc. Егор Летов пропустил через мозги и отрефлексировал этот принцип жизнетворчества, постулировав его как единственно правильный и возможный.
Тогда, без малого десять лет назад, волна тотальной бескомпромиссности казалась очень завлекательной, заманчивой. Репутация автора данных строк, бесспорно, во многом раздулась именно благодаря этой волне.

Когда культовая сибирская певица и подруга Егора Янка Дягилева в 1991 году оказалась на дне речки Ини, это не могло не быть воспринято как торжество вышеобозначенного принципа в действии. Я пришел на похороны Янки в Новосибирск. И было видно, что Егор и его окружение бросаются в отчаянное бодрячество: мол, все нам нипочем! Те, кого напугала смерть Янки - трусы! Все, что произошло, могут правильно понять только те, кого это действительно касается!
Это был чисто ницшеанский человеческий посыл. Человек заряжается энергией архитворчества, откидывая сковывающие его мораль, бытовую любовь, родовые инстинкты, семейные ценности. Все человеческое здесь оказывается слабинкой, тормозящей вдохновенный творческий полет.
Летов, собственно, всегда терпеть не мог слово "человеческое" и этим гордился.
Он, в сущности, пошел по трупам, стал писать еще более сильные песни. Выглядит это, спору нет, очень эффектно. Беспроигрышный способ очаровать горячие и радикальные молодежные мозги.
Но идущие за ним теряют возможность радоваться тому, что мы имеем (а это, видит Бог, очень неплохие вещи). Им остается наслаждаться зрелищем того, как все это горит в огне.

Летову все равно, что будет, когда этот костер догорит.

  Сергей Гурьев "Московский Бит" #8, май 1997

ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД