Запах дождей

I

Мелкосортный казенный ключ, холодно скрежетнув, провернулся в нутре кривоватого сквозного замка, и в выстуженный класс ввалились ранние, розовощекие по зиме ученики-семиклашки. Инка, выждав, пока они все, еще пока настолько одинаковые, протиснутся огромными ранцами в узкий проем, вошла сама. «Господи, достало-то как всё...» Лицом силой завладела дурацкая, профессионально-педагогическая улыбка, привычка к которой была взращена еще в Инкином белозубом и осанистом полуаристократическом семействе. Что ни дед да ни тётка – то 50Ч50 какой-нибудь великий преподаватель словесности. И грамот  накопилось, и значков, и подарочных изданий, что не так давно еще шли в дефицит, - хоть себе музей-квартиру организовывай. Ина даже иногда, когда совсем невмоготу от тоски становилось, начинала прикидывать, как в её двухэтажный полукоммунальный барачец начнут стекаться разнообразные ученые от народа: профессора, доктора, кандидаты в доктора, кандидаты в кандидаты и прочий сброд типа её самой – а она им так вежливо и учтиво будет предлагать отведать компоту вишнёвого без косточек но с мусором – и так смешно становилось, что бледнолицая и печальноокая муза меланхолии в ужасе ретировалась, шурша хламидой.

За многое можно было хвалить Инке своих великих и не очень предков, но не столько хвалы, сколько длительных психометафизических размышлений требовал следующий факт их небезынтересной генеалогии. Та, которая приходилась Ине бабушкой с приставкой из пятикратных пра- и носила гордое греческое имя Ия, повстречала однажды того, кто впоследствии стал Ине дедом с тем же префиксом и имя которому было Ян. Именно таким, отрывистым и обрубающим именем он и был окрещен. Вот ведь причуды – не могли по-человечески Иваном назвать… И что-то этакое тогда заронилось между этими обладателями двубуквенных и трёхзвучных имен, сплотившее их семейный союз настолько, что появилась вещь довольно редкая и ценная – семейная традиция. Может, они ещё тогда и думать не ведали, что их негласный закон перерастет в обычай целого вытянувшегося за ними поколения. И каким невыносимым бременем он станет для их благодарных потомков колене эдак в 10… А традиция, бывшая сначала, судя по дневниковым записям пра…бабки Ии, всего лишь шуткой, состояла в подборе детям имен, содержащих три и только три буквы. Внукам – четыре, правнукам – пять… А до дальше Ия и Ян просто не дожили, так и оставшись в счастливом неведении, на какие только уловки не шли Инины родители, чтобы назвать единственную к тому времени дочь и не обидеть память прапра…– дедов и бабок. Валентиной или Екатериной – теми, что попроще – называть первенца не хотели, рассчитывали  на дальнейшее пополнение графы ДЕТИ в паспорте. Но как-то не сложилось: мать Вероника, гордо носившая восьмибуквенное потомственное имя, в один прекрасный день осознала, что хотя бы даже по профессиональным причинам обычай многодетности на них с мужем прервется, а имя Агриппина, выисканное в надежде на будущее искупление в лице немудрёно названных сестер и братьев, так и останется торжественным и странновато по-славянски звучащим кличем отданной традиции дани.

 

Ина предприняла очередную бесплодную попытку «гуманизировать процесс обучения путем постепенного и поступательного изучения тонкостей психологии каждого ученика». Их так в институте учили, лицемерно подсовывая под правильную обложку увесистый том насквозь кривой методики. Инке сейчас  меньше всего хотелось вообще что-то делать, поэтому, устроив детям внеплановое контрольное списывание, она заткнула огромную временную брешь в 25 минут в обветшалом и подзаплесневелом брюхе урока.

Инка плохо учила, да и училась она тоже весьма неважно. Давно, году еще в 96-ом, она точно так же сидела на лекции по педагогике и старательно изучала слои краски, покрывавшие исстрадавшиеся под локтями и ушами аналогично зависших в прострации студентов столы. «Ума нет – иди в пед». Её это обижало. Сначала. А потом она даже ратовать стала за безобразную организацию преподавательского состава и самой схемы преподаваемого материала в своем ВУЗе. Нежелание хоть в чем-нибудь модернизировать законсервировавшийся в собственном соку процесс обучения наводил на каверзную мысль о якобы существующей от этого выгоде. Да если бы… Заокеанские преподы уже вовсю доводили до кондиции самых завалящих студентов приятными и ненапряжными способами недавления на психику, пока бегущая черт знает куда и теряющая по пути внутренности страна пыталась старыми методами ремня с пряжкой и увесистого пинка вводить в кондратью самых одаренных, отчего у последних начинали трястись руки и блуждать по физиономии красные пятна. Расцветившаяся до тотальной безвкусицы система давала течь. А бежать было просто некуда… Инка только и ждала, чтобы задребезжал оржавевший механизм институтского звонка и толпа студентов, оторвав зады от лавок, побрела бы на следующую пару ловить широко раскрытым ртом воздух и считать ползущие по стене кирпичи.

Кирпичи тоже когда-то должны были закончиться, и после защиты дипломной на какую-то дурацкую словоблудную тему замаячило счастливое педагогическое будущее.

На педпрактике Инка узнала, как, оказывается, сложно выговорить ‘Агриппина Александровна’ с первого раза и как пятиклашки с последних парт провожают влюбленными глазами ее рыжий свитер и копну волнистых волос, про которые не поймёшь: то ли завивка не удалась, то ли природа тоже шутит. А узнать предстояло, как старшие сверлят половозрелыми очами не волосы со свитером, а юбку, в особенности разрез, и безупречные икры ног, стройно наполняющие нутро капрона. Забитость детства и нажитые комплексы перерождались не пойми во что к средней школе, выливаясь в последнезвоночные вакханалии с полагающимися дефлорациями и упойками до невменяемости. ‘Будет весело и страшно…’

- Демократия, мать вашу, - думала Инка, возвращаясь иногда домой по улицам, протыкаемым столбами света из окон, в которых жующие ужин семьи смотрели телевизор.

Где-то там, там-там, высоко, этаже эдак на запредельном,  сидел и тот, кто однажды чуть было не стал её мужем. Интересная история, но такая, для своих, по секрету.

«Герантофилка ты,» - в шутку однажды бросила учительница литературы Инке, донимавшей её, психолога-дилетанта, вопросами об отклонениях такого рода, когда принц на белом коне является не с ослепительной улыбкой двадцатилетнего нахала, а уже с небольшими залысинками и характерным пузцом. Пошутила – а прилепилось. И чуть было уже не свело с её некогда бывшим преподавателем музыкалки – голубоглазым и светловолосым, под серосвитерово-черноджинсовой оболочкой которого скрывалась безудержная животно-живительная энергия, буквально оседавшая на коже, когда он опускался рядом и с полуулыбкой показывал очередной мелодический ход. Вел себе занятия у малышей, не грешил, возвращался домой пешком по бесфонарным улицам. И угораздило случиться на тридцатилетнюю голову такой любви… Тайной, затирающейся по углам и закоулкам напастью обернулась – и схлынула, подобно как откатывает шальная волна с берега – с облегчением, радостью воссоединения: вода к воде, песок к песку. Подмыты замки, обрушены башенки. Тихо-тихо, ни бугорка, ни ямки. Лишь сохнущей в прах ранкой алеет роза. Одна-единственная, словно по ошибке о берег брошенная. Точно по ошибке… Кто ж знал, что выйдет всё так криво…

Это в духе любого народного отдела музыкалок: избыток очень странных учеников. Тяга их к искусству сродни собакам: приблудная, голодная до чего-то нового в скудном жизненном рационе и абсолютно неспособная на адекватную ответную реакцию. Талантища, конечно, там вырастали, но никогда из эфемерных существ женского пола. Туда вообще маловато барышень захаживало. А кто и захаживал, мало оных с виду напоминал… Да всё чаще-то и по ошибке…

Да никому больше не досталась кроваво-красная роза, подаренная точно в дату, вычитанную в личном деле… Никому-никому…

Дальше Инка окончила институт, вылезла из вареных штанов и психоделической футболки и, незамедлительно найдя работу в своей родимой школе, решила послать всё к чёртовой матери. Семья из двух, to put it mildly, непервоклассных учителей могла бы простоять разве что на спонсорском участии, и все мечты о пеленках, ребенках и светлой дали как-то повысыпались из лохматой головы о двадцати двух от роду. Облачившись в приталенные одеяния и облегающе-облагображивающие капроновые изделия, Инка прониклась всей невозможностью жить с запасом, с полоской ушитой в юбку ткани на вырост. Написав письмо о безвременной кончине их единения и его похорон такого-то числа, Инка воткнула ровно сложенный квадрат в дверь кабинета мужчины, так и не успевшего стать её мужем. Схлынуло, откатило. Ничего не вспомнят. А что им и помнить-то, если и так ничего не знали… Учителя – самый скрытный народ…

А кроваво-красный лепесток она всё-таки спрессовала между страницами своего любимого Ремарка…

 

А-а-лилуя!!!

Звонок!!!

На столе быстро вырастает горка из пока еще аккуратно обернутых тетрадок семиклашек, и торчащие поверх безразмерных рюкзаков головы резко улепетывают посредством всех возможных конечностей со скучного урока, обернувшегося бесконтрольным списыванием.

Инка встала, подошла к шкафу, достала два обломка мела и мельком глянула в зеркало, доставшееся ей от предыдущей хозяйки кабинета. Залегшие под глазами пепельно-серые мешки предательски выбалтывали бурную ночь, проведенную за чтением Кастанеды и бережным выкуриванием торжественно нареченной последней пачки сигарет.

У Инки всю жизнь было чувство собственной исключенности. Но не исключительности, нет. Это по-другому, это излишне романтично и свысока. А вот она практически всегда заведомо знала, что если в школе кто-то учинил погром, то он непременно случился в непосредственной близости от ее кабинета, и нагоняй выслушает именно она. Сигареты в ларьке закончатся именно те, которые она попросит, нагнувшись в концентрированный квадратный мрак. Прорвется на концерте за сцену – раздающая автографы звезда рассвирепеет и удалится в гримерку именно на ней. Дождь придёт ровно с осознанием, что зонт безвозвратно утерян – и тому подобное. Дерьмовый день длиною в жизнь. Но всё завязано на привычке – привыкнешь и к этому.

Звонок на урок.

C грохотопотом и удручённым сопением в класс вваливаются мужики - не мужики, бабы-не бабы – одним словом, одиннадцатиклассники. Инку уже начинает подташнивать от приторной смеси запаха духов и тяжелого мужского пота – такое и за химическое оружие сойдет. За подобное издевательство можно и повышенную зарплату требовать: прям чище вредного производства… Самое смешное то, что этот душок исходит от влюбленной парочки. Ведь нашли друг друга… 

«Господи, ну оставишь ты меня в покое или нет?» - привычно располовинив мысли на равнозначные потоки, подумала Инка, выписывая на доске табличную конструкцию. Один поток сейчас соображал, как бы это разместить по четыре примера в трёх колонках, а второй, ничуть не мешая первому, прорисовывал всеобщий шарж на всё сразу: на это тело, доставшееся непонятно зачем и для чего именно ей, на этих не пойми кого, сидящих за спиной и сдавленно прыскающих в кулак над пошлой школьной гадостью… Инка вечно жила во второй серии своей собственной трилогии: в первой части было интересно, неожиданно, даже захватывающе, а третью никто даже приблизительно обрисовать не в состоянии. Всё кроется во второй: все эти тоненькие серебряные петельки выверта сюжета, все бумажные букеты из рукава… Но сама серия скучная-скучная… гадкая-гадкая… Да и закончится всё, как этот крошащийся меловой обломыш…

Инка повернулась лицом к аудитории и, как школьница, стала чеканить слова какого-то там правила согласования видовременных конструкций. Все слушали. Но это ничего хорошего не обещало. Висела тишина. Даже страницы не переворачивались. Затишье… 

Выждав стратегические минуты и театрально разнеся performance во времени, с последней парты поднялся великорослый мужичина, в такт которому возвысилася на свои каблуки возлюбленная на сегодня девица, занимающая стул слева. Синхронно, криво ухмыляясь и не роняя из дырявых по обыкновению ртов ни слова, они движутся к двери. Мужичина невзначай одергивает брючину, лихо прижатую вспотевшей от собственной тяжести ногой девицы. Открывают дверь, демонстративно молча выходят. Закрывают дверь. По-видимому, ногой.

«Хоть бы девку вперед пропустил, козлина», - подумала Инка, изобразив лицом вселенское равнодушие. Ни за что она бы больше не позволила того, что однажды имело место быть в  её худосочной педпрактике: расплакалась, когда обнаружила на своем стуле дохлую крысу. С тех пор эта безжизненная тушка преследовала ее повсюду, где только вообразим был процесс восседания: то и дело мерещилось мертвое мохнатое тельце со шнуркообразным хвостом, растянувшееся поперёк прямоугольных, квадратных, круглых, жестких, мягких, кожаных, деревянных, плюшевых, дермантиновых сидений… Всё снова завязалось на привычке – привыкла смотреть туда, куда инстинктивно опускалась пятая точка. Иногда даже небесполезно.

Делать нечего – время идет, надо вести урок дальше. Класс приуныл: театр двух с половиной актеров не удался. Придется снова слушать про видовременные согласования.

И кто бы знал, как саму Инку тошнило от всей этой никому не нужной объясняловки. Изо дня в день, из часа в час – и всё за дефицит учителей. Будь её воля, она бы давнехонько смылась в какой-нибудь темненький уголочек, неприметной серенькой секретаршей, бегающей на трехсантиметровых каблучках и с сумочкой размером с пенал через плечо. Той, кто хотя бы занята получающимся делом. Напечатаешь документ – нате, пжалте: лежит на столе босса в очереди на подпись. Ну, пересыпала бы периодически с этим самым подписывальщиком… Ну, с кем не бывает…

Если бы за нерадивость преподавателей сажали, Инка схлопотала бы пожизненное с конфискацией далеко не среднестатистическо-учительского имущества…

Да уж, the decisive role in developing the global language она уже точно не сыграет. Только в ящик, да и то не очень-то, видимо, скоро…

 

А Соломон всё-таки умный был мужчинка – и это действительно прошло. Удалось даже выговорить материал на одном тоне, без срывов и подглядывания в записи.

 

«Господи, ну где ты там застрял со своей подмогой? Увязла твоя недоделанная дочь совсем…»

 

На автопилоте Инка отвела еще четыре урока. Скучных, монотонных, сорокаминутных отрезка жизни разных людей, волею судеб и еще неизвестно чего закинутых в это прибежище отчаянной тоски и незнания-куда-деть-время. Откровенное, беспощадное и прилюдное убийство нескольких клеток вечности. Которые поспешно претерпевают регенерацию на следующее утро, затем снова уничтожаются с легкой Инкиной руки, потом – регенерируют на утро после следующего и так далее в беспощадной прогрессии.

Стушевавшимся воспоминанием бродили отрывки детских впечатлений. Мама, встречая Инку после затянувшейся зимней прогулки с полагающимся вылепливанием снеговиков и невольным поеданием снежков, строго осматривает маленькие ее ручонки и нарочито спокойно спрашивает: «Замерзла?» Практически обледеневшая Инка по-детски внаглую отвечает: «Нет». Благовоспитанная мать Вероника приходит в еле скрываемое бешенство, и, дав дочери раздеться, ведет ее в комнату, где стоит пианино, и строго говорит: «Играй». Шестилетняя Инка, уже умеющая хоть как-то играть гаммы, бравирует и смело готовится выдать матери подтверждение своей незамерзшести. Но… Пальцы не слушаются, созвучия «квакают», разрушаются.

Строгий и укоряющий взгляд матери, жгучая обида на эти «дурацкие пальцы»…

Боже, как давно это было…

Белая дверь хлопнула.

Инка знала точно, что с той стороны она уже не откроется. Абсолютно и наверняка. Инка не входила в разряд школьных работников, к которым ходят говорить по душам, распивать чаи и испрашивать профессионального совета. Атмосфера по обыкновению сдавилась и как-то по-своему напряглась. Чувство, знакомое каждому, кто хоть единожды соблазнялся на ничегонеделание длиною в рабочий день.

Подобно злому духу, была изгнана она – та самая пресловутая отдача. Элементы языческого шаманизма с обменом энергиями=знаниями в этом кабинете никогда не имели места.

«Наверное, именно на мне и иссякли все потомственные преподавательские таланты», - утешала себя Инка сознанием собственной исключенности, в который раз ища глазами в облике класса какую-нибудь неточность, исправив которую, можно было с чистой /насколько это возможно/ совестью одеться и выйти. Бросила взгляд на заиндевевшее плавными узорами окно /закрыто ли?/, на стулья /не сломали ли?/, на шкаф /не разбит ли?/… а толку-то…

В глаза выпросилась алая обложка безвкусно и неуклюже смастеренная неизвестными умельцами ежедневника, улепленная фиолетовыми бутонами неведомых, но несомненно, как казалось Инке, дурно пахнущих цветов. Подарок немного странного молодого человека, с большими очками и волосами, собранными на затылке в длинный черный хвост. Давняя встреча, настолько же забытая, насколько теплая и по-дружески обаятельная. Начавшееся знакомство ознаменовалось галантным вопросом «вам чем-нибудь помочь?», адресантом которого был ассистент книжного магазина, весьма журимый администрацией отдела за резко выделяющуюся манеру одеваться и стричься. Последнее, кстати, судя по его волнистой гриве, происходило с ним нечасто.

Инка вообще любила захаживать в разного рода книжные магазины и по два с половиной часа «зависать» у витрин с плавными, неясными, словно акварельными рассказами одной немодной странноватой писательницы. Излюбленное место их размещения – нижние полки любого по высоте шкафа, поэтому после эстетического наслаждения несколькими выхваченными волнистыми, неразборчивыми на беглую смысловую ощупь фразами частенько ныли ноги и поясница.

Восседая вот так однажды на кортях в очередном проходе очередного книжного центра, она услыхала фразу, сказанную явно в ухо и явно ей: «Девушка, Вам чем-нибудь помочь?» Девушка всем своим видом выказывала полную самостоятельность и преисполненность дееспособностью. Но вопрос со всеми своими знаками препинания все-таки прозвучал. Инка, вскипая, подняла голову. В поле зрения попали стекла очков, темные завитки волос и джокондоподобная улыбка. «Вот пристал», - причмокнула языком про себя Инка.

Распрямившись, она поправила свитер и откашлялась: «Нет, спасибо».

- Ну, если понадоблюсь, то я у гардероба. Агриппина Александровна, - улыбнулся длинноволосый ассистент в рыжей футболке.

«Что? Имя мое знает? Откуда???» - застучало у Инки в голове. Лабиринты старых официозных именно-отчественных знакомств приветливо распахнули было свои тяжелые ворота… Но ответ отыскался довольно быстро: просто она забыла снять бейджик после дежурства в столовке…

 

                                                               ***

Он называл ее Гапой. Хорошая парочка: вышагивающая на каблуках и в юбке до середины икры Гапа и длинноволосый субъект по имени Костя, подметающий сырой осенний асфальт серо-голубыми джинсами.

Сколько писательских костей было перемыто за их полуторакилометровые хождения от книжного до дверей подъезда, один бог знает. Да и он, наверное, со счету сбился. Бесплодная  болтливая бездеятельность, способная взорвать мозг при попытке общения с мальчиками-филологами, над Костей повисала, но так, временами. Будто случайно и под настроение.

Казалось, шестидиоптриевые его стекла хранили неподдающееся обработке количество информации. Он даже однажды рассказывал, как страшно переживал, когда разбил свои очки, бывшие с ним с 14 лет. Ему чудилось, будто из сколов треснувших стекол тоненькими струйками убегали мысли. Все дивные кристаллики разломанных линз были бережно, как-то по-язычески собраны и погребены. Закопал он их возле дерева в своем дворе-колодце. Вертикальная модель мира работала в нем безотказно…

Кстати, они с Гапой бывали в этом дворе 2 раза, и провели все 15 минут обоих разов в сидении спина к спине, подпирая дерево.

Они очень были преданы долгим гуляниям по весенним вечереющим распростертым проспектам в синих кровоподтеках от сережек ольхи или тополя /оба не знали, чего именно/ и глядению в кроваво-багровые от этого лужи. Последним, что в них отражалось, были подошвы Гапиных туфель и Костиных ботинок, аккуратно переносимых через их предночный покой. Инка почему-то боялась наступать в расцвеченную бордовым воду: казалось, что там есть кто-то неподдающийся осмыслению и изнемогающий от одиночества своей непонятности. И ранить его каблуком было бы чересчур низко.

Инка очень хотела получить от этого странного человека цветок. Осенний, трагичный цветок по весне. По определению Островского ей хотелось какой-то угловатой трагедии, подернутой пегим дымом от листожгущего костра и холодным туманом с молчаливо разжижающим мрак фонарем.

Чтобы всё так высоко, чисто и хрустально хрупко…

Гуляя по подмигивающей цветочными витринами улице, Инка машинально отсчитывала, сколько с каждым новым шагом оставалось ларьков, в которые /чисто гипотетически/ мог ввести ее Костя и сказать: «Дайте, пожалуйста, цветок, и такой, чтобы он был достоин этой девушки». Но не случилось этой эфемерной трагедии.

 

Иссушивалась в лето весна, дороги шли неинтересной, изжаренной в солнце пылью, наступал сезон нищенствования и пляжных валяний. Направляясь к дверям книжного в традиционно условленный час 21 августа, Инка пребывала в несвойственно паряще-радостном расположении духа. Ей хотелось подпрыгивать на остро заточенных каблучках удобных туфель и, приземляясь обратно, чувствовать, как замшевая сумка на широком ремне приятно ударяет по левому боку. Не тормошили слух даже музыканты с сорванными и сдавленными голосами, делившие места в подземках. Всё веселило и взбадривало до костей. Звякавшая в оттянутом кармане мелочь блестящей струйкой скользнула в коробку певшей под гитару девчушки – и стало еще теплее. Улыбнулась сквозь песню рыжая длинноволосая девчушка /так кого-то напомнила…/, кивнула, сверкающим холмиком сложились монетки.

Еле сдерживая ослепительную и беспричинную улыбку, Инка взбежала по ступенькам с разным подъёмом на крыльцо и дернула за рукав слегка нелепого сюртука Костю, быстро курившего и неотконтролировавшего внезапное её появление.

- Привет, - сказала она, закусив слово на букве В.

- А, здорОво, - улыбнулся Костя, явно подловленный на каких-то своих мыслях. Он выбросил окурок и вытащил из кармана смешно торчавший оттуда прямоугольный сверток.

- Гап, представляешь, какая штука: у меня послезавтра свадьба.

Губы его напряженно сомкнулись, не зная, что им сделать: растянуться в подобающем такому случаю намёке на улыбку или расслабиться, оставив крохотный зазор для топчущегося на языке слова.

И тут-то Инку понесло…

Теснившийся в груди хохот вырвался-таки из недр ее узкоплечей фигурки и, будучи не в состоянии остановиться, Инка прислонилась спиной к бетонированной стенке. Сотрясаясь всем облаченным в серое платье телом, она пыталась что-то сквозь смех из себя выдавить, какие-то неразборчивые слова поздравления, но это плохо получалось.

Костиным губам не подошла ни одна из заготовленных стратегий действий, поэтому они просто ошарашено онемели в неподвижной разомкнутости.

Подождав пару минут, пока уляжется невиданный им доселе перформанс черт загадочного Инкиного характера, Костя откашлялся и, поправив очки, протянул Гапе сверток:

- Ну, наверное, это наша последняя встреча. С тобой…

- Нет, Костян, вряд ли, я книжные магазины люблю гораздо больше, чем жизненные драмы, - всё еще судорожным от смеха голосом сказала Инка. – Но эту фиговину всё равно приму. Книжка что ли? – напрягла она воображение.

- Нет, не совсем. Готовая книжка к чему-нибудь обязывала бы. Ну, знаешь, тяготила бы при перечитывании, когда новые смыслы обнаруживаешь, зацепки какие-то и разное такое. А это, - он указал глазами на сверток, - полностью в твоем распоряжении.

Инка вспорола ногтем черную обертку – и увидела едуче-фиолетовые лепестки цветов, выращенных из ткани и посаженных в пурпурную почву обложки чего-то, похожего на общую тетрадь.

- Наконец-то, - скорее с облегчением, чем с укором сказала Инка.

С аляповатым концом, но трагедия все-таки удалась.

Инкин взгляд благодарно скользнул по отполированным стеклам очков.

 

***

Инка забралась в промозглый дребезжащий элемент под многообещающим названием «городской пассажирский транспорт». В трамвай, в общем.

«Следующая остановка – улица Победы», -  протянул неприятный бабский /как это ни вульгарно/ голос. Был он именно бабским и никаким иным. Инка уже давно таила свою собственную теорию о том, что для каждого тембра и каждой интонации голоса можно подобрать весьма полноценный эквивалент в виде почерка. Вот, к примеру, речь большинства новостных ведущих можно было бы ретранслировать печатным текстом, с заодно еще и выверенной пунктуацией и грамотно выслеженной стилистикой. Но такая речь часто была бесцветна и мало задевала всяческие душевные закоулки.

Но зато многие радио-ведущие славились своеобразными речевыми «примочками», да и тембры попадались подчас прелюбопытнейшие. Даже фирменные. Например, парочка ди-джеев, под «телеги» которых Инка разлепляла поутру глаза, не шла ни в какое сравнение со своими бодрительными, туповато-оптимистичными коллегами по FM-пространству. От стильных монологов затейливых Поли и Толи не хотелось в хитроумном процессе чистки зубов состроить зеркалу приятственный фейс или распахнуть настежь форточку, дабы затем прыгать на одной замерзшей ноге в тщаниях отыскать в квартире второй носок. Речь девушки-ведущей напоминала талантливейший опус со всеми кульминациями и прочими завязками-развязками. Написан – от руки, крупными печатными буквами, слегка непонятными из-за скорописной соединенности /говорила барышня ровно, ясно, как-то даже с интонациями вечернекухонного чаепития, но, увлекшись, заглатывала некоторые слоги, что на фоне безупречной стилистики речи читалось неописуемо мило/. А ее, с позволения сказать, соэфирник исторгал, мягко говоря, своеобразные монологи, прошитые весьма специфичными формами привычных слов типа разнообразных кажися, зазырить, разорвато и тому подобной мусоринкой, при соответствующей расстановке пауз так врезающей образ говорящего в память слушающего. Его бы Инка записала буквами средних размеров, с сильным правым наклоном, угловатыми, острыми, словно концы расползшейся улыбки по лицу нарисованного ребенком солнышка.

А эту бабищу, которая уже в 2 часа дня, т.е. в середине своего пересменного рабочего дня так отвязно объявляет остановки, она бы никак не стала записывать. Зачем еще над всякой отвратинкой думать…

 

По дороге домой Инка обычно ни о чем вселенском не размышляла. Шла себе и только вспоминала почему-то, как 15 лет назад точно так же плелась она из школы домой. Тогда еще в статусе ученицы. Какой-то там …классницы. И вот всё возвернулось на круги своя. Прошла уйма времени – а не изменилось ничего. Разве что статус да количество людей, которых по праву можно ненавидеть. И старость с седыми волосами из носа приблизилась.

Скучно до ужаса.

 

Отворяя дверь квартиры, Инка уловила густой запах фасолевого супа с говядиной /этого невозможно было не понять!/. «Ой, неужели Аселька пришла?» - радостно запредчувствовала она, отряхиваясь в прихожей от снега и освобождая от тугой щели крупный, породистый ключ, какой подходит лишь заказным качественным замкам.

Так и есть: через секунды раздался радостный возглас с кухни, и на шее запорошенной Инки повисла смуглая девушка в бежевом свитере.

С добродушной и слегка простоватой казашкой Аселькой Таумовой Инку столкнуло всё в той же приснопамятной школе, навязавшей в своих бледнокрашеных перешейках немало хитроумных узлов. Классе в пятом двух безликих и абсолютно плоско выглядящих девчонок посадили за одну парту, словно для не совсем политкорректного сравнения типичных выходцев славянской и азиатской, соответственно, рас. Аселька уродилась хоть и слегка чересчур смуглой, но весьма привлекательной как по сугубо национальным, так и по европейским критериям: узкие прорези глаз, так портившие некоторых ее геоэтнических сопредставительниц, очень удачно уравновешивали большую нижнюю губу, упруго розовевшую на бронзовой коже ее личика и словно предназначенную природой на растяжку в крупнозубую улыбку. С отрочества загрубевшие от домашнего хозяйствования руки с коротенькими худыми пальчиками очень цепко хватались за уступы и отвесы сложного выживания в городке, где нетерпимость к неарийцам превышала все допустимые нормы. Семья ее, перебравшись сюда из поселка, почти сразу же подсоединилась звенышком в причудливо скрученную в многонациональном провинциальном конгломерате цепочку. Принцип «мы вместе» был здесь ценен как нигде. Хваткая Аселька, самая красивая из четырех дочерей Кайрата и Жанслу Таумовых, уже в седьмом классе «подсела» на математику, а к восьмому – железно решила идти именно в институт связи и именно на факультет телекоммуникации. Стоит ли говорить о воплощенности мечты…

Инка же, с детства не отличавшаяся серьезными целеполаганиями, умудрилась не только прохлопать все на свете блага, так щедро и на каждом повороте рассыпанные на запутанных и неясных дорогах юности, но и к 9 классу загреметь в модную тогда волну психоделико-декадентской музыки. Высокая, стройная, набравшая к тому времени яркости Инка маскировала свое снабженное всеми достоинствами тело в растянутые футболки и разноцветные мешкообразные юбки или подобной же конструкции штаны. Не дискриминировались разве что волосы: уж они-то росли до неопределенной длины, невольно образуя дополнительный нательный покров. Наподобие плаща. С капюшоном. Асель же, выросшая на вполне вменяемых понятиях типа дом, хлеб, семья с ужасом наблюдала за метаморфозами подруги, достойными внимания и Апулея, и Овидия одновременно. Несколько раз честно пыталась вернуть Инку в привычное русло. No comments.

Но старания не прошли так уж даром, пригодившись во время выпускных экзаменов. Асель решительно штурмовала многовариативные математические задачники, а Инка настолько же решительно не имела понятия, куда пойти - куда податься, да еще в таком виде. На «девичнике», состоявшемся теплым летним вечером в однокомнатной Аселькиной квартире в неунывающей компании стратегического набора «тех. лит-ра и кружка чаю», они решили так: волосы постричь, юбку выбросить – замену ей подыскать, срочно восстановить английский по памяти и засунуть документы на иняз в пед.

То ли рука у Асельки оказалась легкой, то ли Инкино знание хипповского сленга со всеми его спичами, шузами и хайрами подмогло – но вполне к тому времени бестолковую Агриппину Афанасьеву приняли на положенное пятилетнее обучение.

Асель, быстро сообразив своими смекалистыми мозгами что к чему, очень своевременно заграбастала ста семидесяти трех сантиметровую Инку в свои прыткие и наредкость безотказные ручонки, пообещавшись не отпускать от себя этого большого ребенка с зеленоглазым блуждающим взглядом. Она очень четко усвоила формулу, что бросать детей подлее всего.

Родители новоиспеченной студентки Афанасьевой были людьми крайне неусидчивыми, да еще и учеными. Поэтому, очень безболезненно приняв предложение о столичной работе и не узрев в собственной дочери не наигравшейся в куклы девчушки, легко снялись с нагретого места в сторону заманчивых московских огней и потенциальных научных достижений, едва не забыв оставить Инке стартовый капитал.

Который тут же был истрачен на аудиокассеты и книги достаточно элитарно-субкультурного содержания.

Короче говоря, проводив мать биологическую, Инка обрела мать-ровесницу, другой крови и у которой в свое время частенько приходилось списывать алгебру.

Доверив Асельке ключи, Инка могла не думать о способах приготовления обеда из трех блюд при наличии дома только макарон и воды из-под крана. Ее ИО матери вытворяла такие поварские чудеса, что любой среднестатистический студент изошел бы на слюну и другие вспомогательные пищеварительные жидкости. Причем плоды Аселькиного мастерства рождались из какой-то нечеловеческого вида капусты, морковки, зажульканной банки килек в томате – в общем, из всего, по чему взгляд в холодильнике обычно скользит, но в чем еды определенно не распознает. Свершалось это магическое действо незаметно для Инки, благо смены занятий не совпадали.

- Агра-а-а! – разнеслось в коридоре.

Это был собственный, лишь Асельке принадлежащий вариант имени, с ударением на последнем слоге, выдержавший поразительной высоты жизненные заборы и изводящие медлительностью и похожестью временные отрезки.

«Господи, ну наконец-то хоть вечер проживу нормально…»

Веселый Аселькин таратористый говор приятно успокаивал обилием радостных мелочей, щедро нанизанных на основную нить их бессистемного разговора обо всем сразу.

Достали из холодильника жертву рассеянного внимания - чудовищно поджаренную Инкой вчерашнюю картошку, разлили по тарелкам ароматный суп /состав которого обеспечивал жизнь многим мифам, именно мифам, не сказкам, что немаловажно/ и опустились на табуретки за несервированным вообще столом. Тенденция тотального упадка культуры принятия пищи расцвела махровым цветом, забросив свои крайне неприхотливые отростки и в Инкину кухню тоже. Еда никогда не была для постперестроечного /да и для 75% до/ поколения предметом размеренного поглощения с присовокупленными элементами ненавязчивого снобизма и эстетства и беспрекословного дележа на первое, второе, третье, etc. Лишь счастливые обладатели многокомнатных квартир и возможности разместить в них своих предков полувековой разницы возраста с ними самими были способны правильно удерживать вилку и эмоции, так некстати подкрадывающиеся именно во время трапезы.

Инка с Аселькой после недельной разлуки по семейным /точнее, национальным/ обстоятельствам последней бесцеремонно стучали ложками о дно тарелок и локтями о стол, активно пережевывая и переживая сочные кусочки впечатлений и новостей, проделывавших путь через набитые рты и не страшащиеся поперхнуться гортани.

Многострадальная картошка тоскливо притаилась на тарелке, не попавшей в радиус их разговора, и покорно осталась чернеть и маслиться до следующего выноса мусорного ведра.

Национальными обстоятельствами оказалось землячество – ежегодный праздник, обретший пристанище и незаметно обросший участниками на приволжской земле. В городе обитания семьи Асель он заселился в зашарпанный, но не потерявший при этом основной своей функции д/к с фиктивными колоннами и псевдохудожественными изображениями в вестибюле.

В один из дней ноябродекабря дом культуры этот осаждался внушительной численности и кудрявой одетости толпой казахов и казашек, посредством бело-фиолетовых билетиков попадавших внутрь, на праздник жизни своей нации. Жизнь эта все чаще напоминала выживание, а сам праздник – античное празднество в честь прославления Диониса. Но тем и дышали казахи, что осознавали «необходимость себя» в мире, косо отцеживающем в их сторону нелицеприятности.

Очень незаметно разговоры в кухнях при окне с вечереющим за ним городом заполняют множество затаеннных русел и канавок, обрастая, словно цветастыми перьями, немыслимым спектром притоков и развилок.

- Знаешь, Асель, - выдохнула Инка, - мне бы из этой школы поганой смыться. Из меня же училка никакущая! Детей только порчу. И себе нервы выматываю. Не могу так больше.

Аселькины внимательные глазки долго сверлили ее испытующим взглядом. Эти пронзительные огоньки были извечным источником Инкиного самонизведения в категорию детей-переростков.

- Я тебе одно скажу. Не, даже два. Дура ты, Афанасьева. И… И замуж тебе пора. Это два. И недурно было бы изжить уже к тридцати-то годам эту меломанскую шизу. Я тебя не хочу года через два от асфальта отковыривать и хоронить в закрытом гробу. Как этих твоих… - Аселька неопределенно махнула в сторону зеркала, на котором уютно расположились Леннон, Боб Марли, Патти Смит и Майк.

- Ну, Смит жива-здорова еще, не греши тут… - буркнула Инка.

- Но все равно дуреха ты у меня, - протараторила Асель, и тут же добродушно и крупнозубо рассмеялась, обняв подругу за плечо.

- Но-но-но! – комично проанапестировала Инка в ответ.

* * *

        Инка выключила в прихожей за Аселькой свет, составила оскверненную объедками посуду в мойку, зажгла сигарету, открыла в кухне форточку и села на табурет возле батареи. Вспомнила, что забыла после школы переодеться, но вставать, плестись в комнату за холодной футболкой и стягивать с себя уже прогретый телесным теплом свитер было неимоверно лень. Инка прибрала за уши волосы, резко затянулась и вдруг вспомнила, что уже третий или четвертый день простаивает у нее работка, как бы невзначай подкинутая ей бывшей институтской знакомой.

Ирина, по мужу нонече величаемая Бирюковой, славилась в институте своими талантами непризнанного гениальным поэта. Подобный поворот к ней не лучшей части Fatum/а/ она считала явно случайным, неправедным и неестественным, поэтому каждый раз, судорожно прочитывая свои нетленки в количестве 3-4 шт. на предмет наличия опечаток в факультетском альманахе, злорадно ухмылялась, припоминая недоумевающие лица своих сокурсников, преисполненные немым вопросом: «Ну а бессмертного-то тут чего, я не понимаю?»

Будучи особой экзальтированной, и притом весьма, крайне дружественных связей она не нажила. Но, не став исключением из доминирующего числа студиозусов своей alma mater, прониклась неосознанным расположением к Инке, нашед в ней, как ей показалось, Ту Самую, кто будет таскать ей цветы в гримерку и посвящать бездарные, сколь и искренние оды и элегии. Что ж, интуиция тоже иногда не прочь пошутить…

Инка не могла и не хотела перебарывать давний неизжитый предрассудок: судить о людях исключительно по голосу, манере интонировать и – главное – слушать речь. Кастинг этот проходили немногие, хотя и был он слегка подкуплен падкостью до некоторых внешних человеческих черт, как то: очки, крупнокалиберная улыбка, изрядной длины поросль и тэ дэ. Что же касается Сороковладовой-Бирюковой, то тут впору было запасаться либо берушами, либо сильнодействующим успокоительным. Ни того, ни другого не обнаруживалось, посему оставалось лишь стоически выслушивать череду нескончаемых угуканий, изобильно и, видимо, бесконтрольно изливавшихся при прослушивании любой реплики сороковладовского собеседника. Сдабривалось это богатство кивком головы и мельтешением неусидчивых глаз по разнообразным частям и местам существа говорящего. Любой взбесится…

Внесезонный и не зависящий ни от чего Иринин яркий румянец, бывший всегда при ней и очень живописно выдававший природный “дар” истеричности, казалось, был пристегнут ей свыше подобно тому, как прицепляются с детства ничем не изводимые родимые пятна или неудачно высыпающие на спине веснушки, доканывающие постоянством и неуместностью.

В определенный /видимо, не самый удачный/ период жизни Сороковладовой вдруг измыслилось: а не двинуться ли в народ, к простоте?

Двинулась…

Очевидно, то, что из этого вышло, лежало сейчас в папке на Инкином столе.

Ей так и чудилась из каждого угла сороковладовская фирменная трехэтапная улыбка, напоминавшая больше не естественный мимический рефлекс, а институтское фонетическое упражнение для губ: neutral – half-smile – smile.

«Гриппочка, не посмотришь работки мои? Ну, там, черкни чего-нибудь… Ну, ты же умненькая девочка, у тебя получится…» /с интонацией беседы хозяина и домашнего животного… причем у хозяина были явные проблемы с выговариванием половины звуков…/

Умненькой девочке Гриппочке предстояло подкопаться под бетонную махину лит. анализа всей этой не очень складно стилизованной белиберды, дабы достопочтенный автор вышеописанных шедевров провернула какую-то аферу с издательством. Что-то там нужно было отрецензировать, чтобы что-то куда-то прошло и кто-то что-то куда-то подписал…

Инку это теребило меньше всего.

Занятнее же было создавать образ нетленки на пустом месте. Доказывать по укуру, что самолет и впрямь взлетает лишь оттого, что становится всё меньше и меньше, было бы и то увлекательней…

Инка извлекла тетрадку 12 л. со своими опусами и продолжила переписывания оригинала с попутными пометками и комментариями:

 

Я у Бога просила смерти –

Суеверная, долговязая…

«Вы в приметы, - кричала, - верьте!» -

неуемная, большеглазая…

 

Подле окон стояла босая –

Укорительно мне прохожие

Говорили: «Эй, черноволосая,

На безумную ты похожа!»

 

Ветер-братец манил вёснами,

Заметал-затевал метели…

По зиме же слова постные

На бумаге сырой тлели.

 

Заезжали сваты ряжены –

Уезжали с метлой краденой…

С полпути я с саней ссажена –

Разнашли за душой ссадины…

 

По сугробам упрямо - к дому

Подберет али кто, упертую…

Невтерпежною мне истомою –

Залечить бы мозоль стертую…

 

Эх, никто обо мне не вспомнит,

У могилок броды смежных.

За парчой, среди дальних комнат,

Упокоятся сны мятежны.

 

Я у Бога молила смерти –

Суеверная, долговязая…

«Вы в приметы, - кричала, - верьте!» -

неуемная, большеглазая…

 

/«Ой, твою налево…»/

 

Повертев в пальцах карандаш и отступив 6 строчек для вменяемого теоретического вступления в этот фееричный анализ, Инка принялась за попытки исследования:

 

«В стихотворении наблюдается удивительное по красоте нагнетение согласных звуков. Первая строфа изобилует [р], как и 2-3 строка второй; в третьей строфе – чередование [т] и [с], а в четвертой шумовой фон составляют уже 3 звука: [з], [ж/ш] и [с]. Примечательно фонетическое истолкование этих звукосочетаний. Звук [р] в исследовательской литературе характеризуется как «красный», «яркий», «горячий». Особенностями этого звука подкрепляется и общая смысловая картина 1 строфы – героиня пытается донести слова до Бога, до людей, до прохожих. Но они отвечают ей укорительными разговорами. А какова реакция обычного человека на замечание? Правильно: краснеют щеки. Это нехитрое звено общечеловеческих знаний является связующим в понимании основополагающего смысла представленного лирического стихотворения: борьба героини с внешними силами.

Чередование [с] и [т] во второй строфе очень интересно в плане расшифровки.

Заложенная веками форма звукосочетания [тс] издревле трактуется как призыв к молчанию.

Если рассматривать сочетание с обратной стороны, то примечательна будет его физиологическая особенность: [с] – фрикативный, [т] – взрывной, а при их столкновении в форме [ст] в речевом аппарате возникает естественная преграда, из-за чего сочетание не имеет музыкального звучания, как, например, [мн], [фл] и т. п. Следовательно, возникает эффект внезапного оборвавшегося звука.

При обоих рассмотренных случаях трактовки третью строфу можно расценивать как часть, несущую смысл внезапного молчания, вынужденной - но не желанной – тишины. Данное истолкование подкрепляется как антитезообразующим изобилием сонантов [м], [н] и [л], так и самим смыслом элементов, составляющих данную строфу: “ПОСТНЫЕ СЛОВА” – скупые, немногочисленные, да еще и “НА БУМАГЕ СЫРОЙ” – т. е. незвучащие, да плюс “ТЛЕЛИ” – исчезали вообще. Получается безмолвие в кубе.

Сочетание фрикативных [с], [з] и [ж/ш] в четвертой строфе придает бесспорно шумоподражательный эффект: звук скрипа полозьев саней о снег, звук шаркающей о половицы метлы… Данная строфа в смысловом отношении противоречит предыдущей, т. к. изобилует звуками, вызываемыми движением. Если в третьей строфе действующими лицами были ветер, слова, то в данном случае – вполне одушевленные герои – “СВАТЫ РЯЖЕНЫ”.

Пятая строфа наполнена нагнетением звука [р], функция ее совпадает с оными первых двух четверостиший: бесплодное  и отчаянное противостояние силам природы /”ПО СУГРОБАМ” – “К ДОМУ”/. Также сквозит тема раны: “ССАДИНЫ”, “МОЗОЛЬ”.

Что касается ассонанса, то в вышеупомянутой 4 строфе присутствует нагнетение гласного [а]. Исследователи-фонетисты характеризуют его как звук открытой боли, крика, мольбы о помощи. Звук имеет ярко негативную окраску, оттенок неотвратимой беды и горя. Неудивительно, что в русском фольклоре настолько часто встречается распев именно на [а].

Если обратить внимание на лексический состав стихотворения, то можно заметить употребление поэтессой устаревших форм слов: ПОДЛЕ, БоСАЯ, АЛИ, ИСТОМА, МЯТЕЖНЫ. В слове ВЕРЬТЕ звук [р’] претерпевает диссимиляцию, вследствие чего возникает также несколько устаревшая фонетическая форма.»

 

Инка перечитала свои художества, криво усмехнулась, выкурила две сигареты одну от другой и продолжила сотворение экзерсисов.

 

«Обратимся к цветописи, весьма явно просматривающейся в стихотворении. Черный цвет, присущий самой героине, вступает в противоборство с белым, окружающим ее: снег, сугробы, метели. Мотив дороги намечается уже во второй строфе /ПРОХОЖИЕ/, развивается – в четвертой /путь, проложенный санями/, в пятой – переходит в кульминацию /ПО СУГРОБАМ – УПРЯМО – К ДОМУ/, а в шестой – трагический финал с угасанием самого мотива /У МОГИЛОК БРОДЯ СМЕЖНЫХ/.

Таким образом “черноволосая” пытается побороть силу белого, но здесь – холодного цвета /мотив противостояния желаний и реальности/.

Несогласованные определения первой строфы /НЕУЁМНАЯ, БОЛЬШЕГЛАЗАЯ, СУЕВЕРНАЯ, ДОЛГОВЯЗАЯ/ дают читателю прямой отсыл к Цветаевой, стихи которой так же были исполнены подобными словоформами…

 

/ «Да, долговязая черноволосая Сороковладова – это, наверное действительно очень смешно», - подумалось Инке при воскрешении в памяти ста пятидесяти сантиметрового образа крашеной пепельной блондинки./

 

…Сложно не заметить также соседствующие разнополюсные понятия Бог и суеверие. На мой взгляд, этим поэтесса подкрепляет ощущение двоемирия, ни в одном из которых нет ей успокоения…

 

/ «Да она хоть знает, какой рукой крестятся-то?» /

 

…Кульминация пятого четверостишия  перетекает в шестое, основным впечатлением от которого остается чувство нагнетаемой тоски, невыносимого покоя и вечного одиночества. /Её могилы нет среди смежных, её могила одинока, заброшена, всеми забыта. Таким образом даже в смерти героиня не находит спасения от страданий./

Стихотворение имеет кольцевую структуру. Но единственное слово заменяется на синоним, контекстуально окрашенный в трагические тона: ПРОСИЛА → МОЛИЛА.

Подводя итог всему вышесказанному, хочется отметить удивительный талант поэтессы

 

/ «полоть ботву…»/

 

       сочетать фонетическую и смысловую стороны слов, создавая практически видимые образы. На мой взгляд, выдающиеся произведения Ирины Бирюковой более чем достойны внимания чуткого современного читателя».

 

Инка поставила долгожданную точку. Целый час из своей двадцатисемилетней жизни она угрохала на отыскивание несуществующей красоты. Если бы спросили мнение ее самой, Афанасьевой Агриппины, а не псевдонима, которым ее очерки подпишут, то она бы, ничуть не кривя душой, рассказала бы, что стихи эти больше всего напоминают ей грубоватые карандашные наброски, при близком рассмотрении проступающие сквозь акварель бесталанного художника. Бывают такие, которым что учись, что нет – работы лучше не становятся. И никогда не станут. Не по зубам им одна любопытная штука – глубина…

Инка откинулась на стуле, глубоко вдохнула. Почему-то очень захотелось дождя. И того свежего весеннего запаха, который несется из распахнутой форточки в начале апреля.

Но на дворе середина февраля, а зимы здесь обычно до конца марта, не меньше…

Собравшись с немногочисленным духом, Инка решила прочитать еще один великолепный, до боли искренний сороковладовский опус.

 

Там, где я – тишь да гладь

Стариною звенит

Придорожный вечерний покой.

 

Как бы так не соврать,

Что паденье манит

От лобзанья уставшей рукой.

 

Провинюсь – накажи,

А полюбишь – зови –

По следам из венков побегу.

 

О вине расскажи

В моей буйной крови –

Опьянеть не желая врагу.

 

Жаль ночной тишины

И неверных следов

По захлопнувших дверь адресам,

 

Жаль чужой стороны,

Где тюрьма городов

И не верят уже – чудесам.

 

Мне бы всё описать –

Так не знаю же слов…

/ни таланта, ни благословенья/

 

я бежала? – Стоять!

Ишь ты, норов каков!

Не достойна девица прощенья!

 

Всё фальшивое рвётся

/запятая? Не знаю/.

Я, наверно, одна… может… много…

 

Черный саван плетется.

Кто ты? – Свой я, родная!.. –

Тихо смотрит: и нежно, и строго…

 

Пальцы с пальцами скрестятся,

С ревностным трепетом

Две души станут – да! – половинами!

 

Две тропинки поместятся

На меже. Жарким лепетом

Очерняются сны. Сны с сединами.

 

Там, где я – дождь и град.

Хрусталем из небес

Станет сыпаться /мной?/ возмущение.

 

Я – с тобой. Будешь рад?

Ты со мной /или без/

Попроси одного – всепрощенья.

 

«о господи, она с трупом что ли разговаривает? По следам из венков она побежит… ничего пооригинальнее кольцевой своей структуры выдумать не могла… слова она знаете ли сменила опять… а мне это опять в концепцию выстраивай… интересно, если в рецензию добавить, что у нее по фольклору была шестикратная пересдача, это изменит угол взгляда на шедевр? Ну и я тоже докатилась, забрюзжала тут… не, так не пойдет… чередование с, т и р…»

 

Инка подчеркнула волнистой линией ЧЕРНЫЙ САВАН и ОЧЕРНЯЮТСЯ СНЫ, поставила на полях отметку ‘черн. цв. – жизнь, тк седина => старость =>конец.’

Подумав еще немного, чего бы это такого насотворчествовать, взяла в овал ВСЁ ФАЛЬШИВОЕ РВЕТСЯ и мысленно просчитала 2 возможных смысловых оттенка при запятых либо между 1ым и 2ым словом, либо между 2ым и 3им.

 

‘ох, хватит этого маразма…’

 

Инка встала, потянулась, 10 раз глубоко вдохнула-выдохнула и направилась на ежевечерние гигиенические процедуры, попутно вдавив кнопку магнитофона. Дженис Джоплин разразилась духоперехватывающим ‘Cry, baby!’

Дочищая зубы, Инка вспомнила, что не позвонила знакомому стопщику, который обещался до позавчера вернуться с трассы из Финляндии и привезти ей в маленьком пузырьке с пробкой финского снега. Видимо, уже воды…

Под ‘Just a little bit harder’ Инка впихивала в сумку тетрадку с планами завтрашних уроков и завернутого в цветастый полиэтиленовый пакетик игрушечного зайку с несуществующим в природе окрасом ушей – подарок на день рождения подружке, училке по истории. Выморгнула из глаз линзы, облачилась в выстуженную пижаму и, передёрнувшись набежавшими мурашками, отвернула угол одеяла на неубранной со вчерашней ночи кровати.

Точно под джоплиновский ‘That’s it’ и последующий заразительный хохоток она щёлкнула выключателем. Сделала 3 полных шага до постели и легла. Глаза закрывались, комната таяла, просачиваясь сквозь края шара сознания.

Инке почему-то вспомнился мальчик, увиденный этим вечером в трамвае. Он прикладывал розовую ладошку к заиндевевшему окну, дожидался, пока она проявится оттаявшими островками стекла и дорисовывал на ней шестой пальчик…

…В отяжелевшей голове спотыкалось поверье, что если спать левым ухом к подушке, то в правое с тобой всю ночь будет говорить ангел-хранитель. И личный черт останется не у дел…

«Так вот почему беременным нужно спать на левом боку, - сонно подумала Инка, -их ангел рассказывает их малышу сказки».

Успокоено улыбаясь такому симбиозу, девушка медленно растворялась во сне.

Возле окна воздух задрожал, заметался крохотными частичками и вдруг стал сгущаться разными оттенками красного, фиолетового, оранжевого. В высокой вазе толстого матового стекла они конденсировались в цветы с сильными сочными стеблями и свежими лепестками. Девушка неторопливо опоясала ободок вазы широкой белой лентой и улыбнулась.

Воздух наполнялся запахом дождя.

Миллионы искорок выжигали янтарными огоньками зарождающегося пламени узоры по черному полотну шторы.

 

 

 

 

 

 

II

Сквозь мягкий полог дремоты слышался звон ключей и тихий переговор, перешепот. Топтанье сменялось шелестом, беззвучными шагами, рваной сетью переплетенных неясных звуков.

Лиловое солнце чуть заметно оборачивалось, пуская легкие концентрические круги воздуха. По стеклам незнакомой комнаты бежали струи зеленовато-голубой воды, от полумрака холодило виски и пальцы.

Дан приподнялся с колен, на которых, как оказалось, и уснул. Он каждый раз просыпался по-разному.

Он встал, облокотившись на стол. Стол почему-то был знаком. Там лежали разверстые внутренности какой-то штуковины, притащенной Лунной. Хотелось это разобрать, очень хотелось, но когда Дан заметил, как с одной из вынутых пружинок льется какая-то надпись, он поскорей вернул все по местам, поняв, что нужен принцип-отмычка. Он где-то слышал, что многие попадались на подобные штуки и, не управившись с кодами, сходили в храм Суон-Ца. Ползая в подземных коридорах, они то смеялись, то рыдали, многие находили оттуда выход, но некоторым не удавалось. Дану этого не хотелось. Он просто перерисовывал штуковину в разных проекциях и – что обязательно – в разных солнцах, по разным светам, тщась понять её принцип.

Дан отошел в угол. За прошедший сон там скопилось множество лепестков, некоторые из которых еще даже не успели расформироваться из бутона. Здесь, в углу незнакомой комнаты, они странно мерцали, точно не могли до конца определиться с цветом. Дан нагнулся к ним, зачерпывая ладонью необходимую долю. В пеструю прохладную груду приятно было запускать руку, чужеродно-прекрасная структура Оттуда была невыразима. Вдруг среди легких лепестков Дан нащупал что-то не такое. Он было испугался, что это оттуда, где в разрытую почву опускают большие параллелепипеды из дерева, но быстро вспомнил, что все намного проще – это тоже были лепестки. Он их когда-то подарил Лунной вместе с прямоугольными склеенными листочками, пока они в очередной раз гостили Там. Лунной они зачем-то были очень нужны. Странная она.

Шепот и шелест совершенно не ощущались. Дан никогда не мог заметить, когда именно они прекращались и откуда раздавались.

Он очутился в подъезде. Вспрыгнул на высокий желтый подоконник и, ковырнув задвижку, распахнул раму. Вытянул ногу, прощутив пока ещё невидимую землю, перенес тяжесть на ступню, прикрыл глаза и представил, как подошва погружается в сыроватую почву, смешанную с песком и слегка пружинящую.

Далеко вперед выстлалась дорога – вытоптанная, ладная тропа. Налево сворачивала узенькая полоска примятой травы, упиравшаяся в огромную кирпичную стену. Она всегда была погружена в легкий туман. На уровне плеча из нее торчали руки. Множество рук. Огромное число рук, вошедших в стену по самый локоть. Ладони шевелились, но не пугали, не подзывали к себе. Это был выбор из множества, его иллюзорная свобода.

Дан не свернул к стене. Он хотел сам сложить время до сна, не вглядываясь с тупым изумлением в морщинистую вязь подсказок на выбранной ладони. Он слишком любил свой собственный узор и не желал его мешать.

Он зашагал по топтаной тропе, которая где-то в незаметной черте, спустя несколько оттенков солнца ствердилась в асфальт.

Начинался город.

Кое-где, а потом все чаще под ногами стали встречаться черно-белые картинки. Оттиски каких-то лиц. Много-много, разные-разные, но все одни и те же. В самом городе их было столько, что приходилось ходить прыжками – Лунна нервно сжимала губы, если Дан наступал на картинки.

Рушенные каркасы домов с каждым шагом словно чуть выходили из-под земли, будто заново вырастая. Это была их первоначальная, девственная структура.

Дверь одного из них с натугой подалась. Еще с улицы Дан различил бормотание – не такое, как утром, а ощутимое кожей, влажное, человеческое. Ладони сжимались, напрягались мышцы губ, гортани, хотелось орать. Дан держался.

Зеленоватые лучи легонько пересвистывались высоко, в половине высоты, где-то в полудне до сна. По улице деловито шмыгала кошка. Серая, удивительно сильно сложенная, она напевала что-то, крадучись обходя фотографические прямоугольнички на асфальте. Лучи отбрасывали ей зеленый оттенок, что давало ей сходство со старинным, запущенным серебром. Под её лапами лежали лица её прежних, настоящих и будущих хозяев – вопреки домыслам, они ей очень нравились.

Дан прикрыл дверь взмокшей рукой.

Шуршание бумаги прокладывало его путь от входа до освещенного дырой в стене угла. Длинная, худая Лунна, сокрытая в толще рыжих волос, еле-слышно шевелила губами.

Оледеневшей рукой он медленно и настойчиво забрал стопку бумаг с ее колен.

Лунна ошарашено глянула вверх. Ее черные зрачки встретились со снежной белизной глаз Дана. Наросты мха за ее спиной опасливо переползли через оскал стенной прорехи наружу, под свет темно-зеленого солнца.

Невозмутимой яростью полыхали глаза Дана, пока Луна поднималась на ноги, слегка путаясь в длинном сером платье. Около трети листов были чисты.

- Знаешь, сколько черных слов там было? – то ли горестно, то ли горделиво полуспросила Лунна.

- Чего ты добиваешься? – выцедил Дан.

- Чтобы не было притворства – глаз, которые можно закрыть. Зрачок затемнят сотни… миллиарды… буквы, одни буквы – чернее слой за слоем… одна лишь кожа трещит… трескается, давая волю свету. Уход во имя света.

Дан, чуть подталкивая Лунну в спину, вывел ее и прислонил к стене.

- Пой, - глухо отрезал он.

Лунна все еще пошатывалась, что-то бормоча.

- Пой, - повторил он.

Горячий раскат внутрисолнечного грома пророкотал высоко над головами.

На лбу Лунны выступила роса испарины. Она не выдерживала света белоснежных зрачков, намертво в нее вцепившихся.

Она запела.

Горлом шел утробный хрип, хрип на одной ноте, рвавшийся пульсом дыхания. Хрип чуть заметно стал колебаться, словно вытаптывая себе место вокруг, чуть смещаясь то ниже, то наоборот. Широко распахнутые глаза тонули в этом звуке. Так продолжалось, пока вдруг голос не сорвался ввысь, в сложную смесь птичьего клекота и плавных человечьих покачиваний, стремительных взлетов и парений по мягким полутонам.

Вокруг головы Лунны взвился черный нимб. Дрожали руки, посекундно заживавшие розоватыми шрамами. Черный обруч нимба постепенно заворачивался вихрем, тянувшим канитель из широко распахнутых глаз.

Словно серый смерч, завитки из бесчисленных значков улетали вверх, спиралями уносясь прочь из усталых, светлеющих зрачков.

Линии буроватых ресниц то и дело смежались, давая привыкнуть к новому, цветному солнцу, светившему в черном небе. С черными зрачками все виделось обратным.

- Нет, Дан, - выдыхая, наконец сказала Лунна. – Это не тщеславие. Я тебе уже давно хотела показать, но не пришлось как-то. Вот, - она достала из-под горловины платья цепочку крупных серебряных звеньев, игравших бликами на свету.

- Откуда это? – взвесил ее на ладони Дан.

- Я Его попросила. Показалось, что я достойна…

- Наказания?

- Нет. Награды, скорее.

Дан бережно опустил цепочку обратно на материю платья, безотрывно следя, как она переливается на вздымающейся голосом груди.

- Я каждое утро просыпаюсь и звенышки пересчитываю. Сегодня – 34 уже, я было 77. Длинная такая досталась, как раз по мне.

Дан подтащил ступней одну из фотографий.

- Ты что, хочешь как эти твои? Я до сих пор не понял – их много, или это все одно и то же?

- Ну сам же сказал – не понял, чего спрашиваешь…

- Ну объясни хоть.

- А не поверишь, чего уж там… Как поймешь - сам расскажешь, - улыбнулась Лунна.

- Пойдем, - выдохнул Дан.

В тот миг он был очень счастлив.

 

Они гуляли долго, наблюдая, как лучи в небе складываются в совершенные узоры. Было так тихо, что слышалось мерное небесное гудение. Предпоследние оранжевые лучи проносились над самой головой, в четверть-дне до сна. Бархатная безмятежность черных небес завораживала.

На своем пути Дан с Лунной видели много такого, что не хотелось видеть, что даже в настенных черно-белых зеркалах не могло отражаться. Но они условились ничего не бояться. Они видели во всем этом таинственные указатели и подсказки на будущий сон.

Красно-оранжевый луч пролетел так низко, что отжег Лунной на макушке прядь волос. Длинный волнистый локон огненной волной сполз с плеч на постепенно превращавшийся в землю асфальт.

Дан с Лунной сели на теплую землю.

Лунна с улыбкой смотрела перед собой, на темную дорогу, убегавшую вдаль нескончаемым лоскутом ткани.

Они различали за спиной чуть-различимое перешептывание, тихий шум, издаваемый наступавшими, окружавшими растениями. Они совершенно точно дышали, перебрасывались фразами, будто невидимым озвучивателем ведомые.

Дан выгреб из кармана пригоршню лепестков и бросил их за спину как раз в тот миг, когда растения окружили их вплотную, наглухо скрывая землю. Лепестки Оттуда сработали как нужно, как обычно: стебли расступились, словно брезгуя ими, освобождая достаточно пространства, чтобы Дан и Лунна смогли лечь.

Алые лучи снижались все быстрее. Тишина слилась с мерным гудением черного неба.

Дан и Лунна почти синхронно легли на горячую, чуть пружинящую землю.

Внутри кроваво-красного солнца раздавалось глухое рокотание. Лучи мельтешили перед самым лицом.

- Завтра я расскажу тебе Тайну, - шепнул Дан, беря Лунну за руку.

Рокотание вдруг разрешилось громогласным рыком, взорвав оболочку солнца, из нутра которого полился цветной бисерный дождь.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

III

Блин, опять он своими ключами дверь открывает. Злится, значит. Блин. Достал, паразит...

Слава Богу, через полчаса на работу. Слава богу...

Да-да, дорогой, здравствуй. Тоже оченно тебе рада. Да совсем не злюсь, что ты! И совсем я не заметила, что вчера ты мои 4 любимых пластинки в окно запустил. Раскокал ведь, зараза такая... Да-да, вали спать, вали. Ага, и нотации тут скока влезет можешь читать, что лопать нечего. А вот нечего лопать-то! От твоих плагиатных сентенций еда всё равно не вырастет.

/Ёёё, сегодня ж по психологии семинар... Блииин... Эт чё, я домой опять ночью попрусь?!! Ааа, дайте мне топор.../

Да хватит тут выпендриваться!!! заманал, гад! Ну что опять?? Рубашка? Вижу, что рубашка! И чё? Последняя? Ой-ой-ой, посмотрите, какая привереда! Дорогой друг, не замечал ли ты, что года 3 подряд я рассекаю в одних и тех же джинсах полосатых?? И не жалуюсь, попрошу заметить! Забыл, милый, что я твою рубашку клетчатую донашиваю хрен знает скока уже?

…

Спасибочки, баиньки мы ушли. Муженёк, блин...

…

Блин...

Бутербродов что ли нарезать ему... Да, надо. Вот проснётся часов в 6 вечера, холодильник откроет, а там - бутербро-о-одики! Ам-ням-ням! Вкусняшка! Авось, молиться на меня станет... Может, на семинаре мне моления его помогут. Хоть как-нить. Хоть где-нить, хоть чё-нить... может... А хотя... Встанет - а в холодильнике кусок позеленевшей колбасы, каменное масло, а за хлебом ещё лезть надо. Обматерит меня... Вместо того, чтоб молиться... А, один хрен.

Не, не буду ничего готовить. Всё равно не из чего.

 

 

17.9.2004                                                      00:32

ГНОМА

Kogda 4elovek na4inaet xodit’ v xlebo4nuyu,a ne v bulo4nuyu,kogda on perestaet ot4aivat’sa i na4inaet otkofevat’sa,kogda on na4inaet perexodit’ dorogu tolko na jeltyj svet,on otkryvaet vorota dlă svăzi s nami...:)

 

Inogda,kogda navalivaetsд temnota i no4’ sajaet svoű zlűwuű metel’ na cep’,ä idu vdol’ kamennogo uzora ulic i,vjimaä golovu v ple4i,vspominaű,kak ko mne v 1yj raz priwel Prygun...

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:00:35:23

               17/09/2004

 

17.9.2004        00:36

ГНОМА

Imeni ego boyats’a vzroslye i deti,im’a ego znayut vse na svete...DEAD,DEAD moroza...

 

Daleko,daleko li dalйko,odinoko emu,odinoko,ne jalej ego,ne jalej-ne do ploxo emu,ne do smexa.i uexal,opдt’ ne uexal.son ne do pokoj ego ni4ej..

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:00:39:17

               17/09/2004

 

О, слава тебе, 4-ый троллейбус, кажное утро катающий меня на эту чертову работу, к этим чертовым грёбаным уродам, в этой чертовой перешитой юбке… Сколько незабываемых часов я провела в твоем прыгающем салоне, прилипнув к заднему стеклу и спрятавшись в уголок, разгороженный дверью и поручнем. Хотя, я, конечно, больше люблю, когда мчусь на тебе, мой верный рогатый друг, в несравненнейший из существующих Университет!! Кстати, для справки: альбома Evanescence под названием самих же себя ненаглядных хватает мне ровнёхонько на всю дорогу до универа. Помнится, с соседом по парте, которого все звали Царём /и почему, интересно?/, мы заговорщически слушали енту великую готическую группу /ха-ха-ха.../ в одно ухо каждый. Ох, никогда я его не любила за снобизм и выёживание, но на истории он, в принципе, приходился как нельзя кстати: истории я не знала – и знать не буду /да-да, мой величайший из прекраснейших преподавателей истории,  - имя чьё я запомнила твёрже, чем Отче Наш, - обломитесь/. Доминирующим качеством Царя как раз был семантический оттенок различия прилагательных clever и intelligent – вот уж чего-чего, а оттенка этого в нём хватало...

Кстати, если зимой прислониться ухом к троллейбусному окну, будет слышно, как тоскливыми пассажами завывает ветер. Я поначалу даже подумала, что это у водителя играет начало пилотского 'Неба'...

Да, месяца через 2 будет зима. Опять надо мной возникнет ужасающий монстр. Зелёное бесполое чудовище под названием дублёнка. На морозе этот кусок радости встаёт колом и счастливо зеленеет ощипающимся мехом на манжетах и подобии капюшона. Ну да... Но наверное это и лучше, чем то, что мне пытались на рынке впарить: дублёнка с 'лазарем'...

 

Prowe s’exat’ popoj s tйrki,4em u4it’sд na pдtйrki!:))

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:20:03:54

               07/10/2004

 

7.10.2004        20:05

ГНОМА

Kto ne byl studentom,tomu ne ponăt’,kak xo4etsă kuwat’,***t’să i spat’!

 

Ne vosxrapi na lekcii,ibo vosxrapivwi,razbudiw’ blijnego svoego!:)

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:20:09:05

               07/10/2004

 

7.10.2004        20:13

ГНОМА

Nu ladno,pereplyunula:)a Nicshe vechal,4to mudrecy vsex vremen tretirovali jizn’ kak ni4tojnoe i nedostojnoe vnimaniă...

 

4й,v rol’ muja mavo vlezaew’,da?moj,mne odnogo xvatit,a?

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:20:14:04

               07/10/2004

 

 

17.12.2004      19:03

Женька

“xej-xej-xej,bugi-vugi!esli b moд milaд xodila by v kol’4uge,д b dlд vzloma etix sten primenдl by avtogen-vosxitites’,nedrugi i drugi!” monolog Drеn4a

 

17.12.2004      19:10

Юлич

Da.nedurno.Jdu sleduyuw’ego episodiд s neterpeniem

17.12.2004      19:11

Женька

Episodij-et vrдd li.vot antistrofu rasskaju zavtra na uwko:)

 

17.12.2004      19:13

Юлич

Xor botanikov:Slava tebe,o Dren4!Ot siдniд tvoix o4kov merknut na nebe svetila

 

17.12.2004      19:15

Женька

:))a potom vyxodit sam Dren4 “s tolstym brűxom,tolstym zadom i kojanym fallom”.vot dobraä polovina botani4eskogo xora popadaet s orxestry...:)

 

17.12.2004      19:16

Юлич

nu za4em rze? On predstanet statnyj,4ernovolosyj,v latax i svoix nesravnennyx o4kax.

 

17.12.2004      19:17

Женька

Oj,Űlenka,eto sku4no:)atti4eskoj komedii oxota...

 

Хотя монстр – это так, не проблема совсем. Главное – это то, что вообще наступит зима, во всех возможных её прелестях и чудесностях. Гулять фиг кто согласится, в ноябре особенно, подземка моя накроется до весны, - значит буду ездить только по грёбаным издательствам да в универ. Но зато голова будет ясная-ясная, без обычных осенне-весенних шиз и закидонов. Будем валяться с мужем в снегу и 'лепить дружков'. Продавать по рублю не будем, правда, но детишки, наверное, как всегда обрадуются. Однажды Костян вылепил офигительную кошку – слегка косолапую, немного неуклюжую, но – совершенную очароваху с торчащим в небо хвостом /который мы, дружно гогоча, единогласно откомментировали по Фрейду/. Я вынесла стенгазетного типа черную тушь и развела ей на спине шикарнейшие полоски. Это была наша первая и последняя фигурка, возле которой дети стояли безмолвствуя и не шевелясь вместо обычных похохатываний с переталкиваниями... Так мы и не узнали, о чем они там с ней шептались, уже далеко затемно толпясь возле неё и гладя её исшедшую ледяной коркой спинку.

А насчёт ясности – это дааа, это определённо 'положительный момент'... Когда у меня ещё была счастливая юность, а в юности той – репетитор по математике, узнала я, что нет ничего плодотворнее для сворачивания пористых строчек интегралов в концентрированные выражения, чем собачий холод снаружи. Сидишь себе, посапываешь, опершись локотком о стол, да скомкиваешь задание за заданием, уминая тождество за тождеством. Неоспоримый математический плюс – возможность слушать любимые пластинки и работать одновременно, не испытывая эффекта clavus clavo pellitur, как это происходит в процессе врубания, к примеру, в германистику. Репетитор, имя которой было и есть Светлана Владимировна, научила меня гораздо больше другим вещам, нежели алгебре. Царя, непочтительно называвшего её за глаза СВ, она боготворила и целенаправленно тщилась нас свести. 'Ну ещё чего,' - подумала я,  'Упаси Боже!', - подумал Царь, и мы умильно продолжали сидеть за своей законной партой для ботаников, тихо друг друга ненавидя, перегоняя друг друга в выпендриваниях на алгебре и отсчитывая дни до выпускного.

Школа породила во мне столько комплексов, что и помянуть всуе страшно. То у меня штаны не той новизны оказывались, то ботинки – не той формы,  а то, знаете ли, и грудь-то не того размера и лифчик-то я ношу всё больше на бретельках, 'ложногрудами' скрадывая результат переизбытка в организме мужских и недостатка женских гормонов. Да, весёлое было время – ничё не скажешь. Но уже тогда я любила зиму за то, что в утренней темноте не разглядишь лишний раз отсылаемые ухмылки про внешний вид, равно как и в околочетырёхчасовом сумраке это сложно проделать. Вот я и устраивала себе учебные дни по восемь часов, чтобы подольше застрять в школе в брюхе какого-нибудь класса, перелицовывая и разворачивая рефераты на брутальные темы по обрыдлым предметам. А все почему-то думали – ботааааник...

 

20.12.2004      14:12

Олич

Privet,sestrenka!kak dela,drug?д sosku4ilas’!

 

:ц:  :ц:  :ц:  :ц:

otprav’ eti 4 boj’ix korovki 4 xorowim lűdäm i 4erez 4 dnä sburetsä tvoe sokrovennoe jelanie. Ne otpraviw’-buret 4 ploxix goda.sorry!

Отправитель:+79776630822

Послано:14:13:32

               20/12/2004

 

20.12.2004      14:22

Олич

Aaa...spasibo...zna4it vot tak,da?nu б otpravila-posmotrim,sbudetsб li...a ewй б sebe pianinu razdobila,siju teper’ kak makaka ne pomnű ni figa.nu ni4e,jizn’ dlinnaá,vse uspeem:)da?

 

Aga:)za pol4asika,po-lűbomu;)pianina-ento xorowaä vew’!

Отправитель:+79776630822

Послано:14:23:07

               20/12/2004

 

20.12.2004      14:25

Олич

Sluwaj korku:jenchiny-udivitel’nye suwestva-oni uvlajnбűtsá bez vody,daűt moloko ne juá travy,krovoto4at bez rany i mogut zaebat’ ne razdevaäs’!:))

 

Зима... Очень странное время. Обычно именно зимой начинаешь видеть, как простые вещи начинают обнаруживать совершенно незнакомые грани. Вот как ещё с геометрии помню: посмотришь так – точка, а эдак – уже бесконечная прямая...

Прошлой зимой у меня ещё был плейер, тот самый, спасавший морозистыми сумерками по дороге из одной трущобы в другую, в свою. Как раз от Светланы-то Владимировны я и каталась. После интенсивной погрузки интегралов и логарифмов в мой подростковый филологический мозг я должна была пропилить достаточно внушительное расстояние до трамвайной остановки. Время обычно было далеко за 22, посему великолепные трамваи ходили весьма изредка, зато штабелями. В последний набор 22-го, 24-го и 25-го я и попадала.

И однажды со мной случилось Оно. Илюха Чёрт сказал бы, что это просто пришёл Прыгун. Но я, шестнадцатилетняя балда, ничего ещё о прыгунах не мыслила, отчего было просто Оно, Появление.

Я стояла на остановке Московского шоссе, жалко перебирая лапками от мороза и извилинками от опаски, что есть вероятность чесать пешком до хаты. Справа, сантиметрах в 15-20 – трамвайные рельсы, слева – метра через 2 – катаются машины. Сине-фиолетовая темнота и жгуче-морозный мрак блестяще справлялись с конструированием той самой противной зимней атмосферы, когда самое гадкое – двигаться, рассекая лицом ледяной воздух. Стояла я и легонько пошатывалась под звучавшую в уши из плейера пилотовскую 'Лимиту'. Изо рта и носа белым пламенем рвались струйки пара, тут же глотаемые колючим воздухом. И тут...

Я точно помню, что никуда башку от дальней трамвайной перспективы не отворачивала. Пространство развернулось само. Далеко-далеко, в глубине новой реальности, из ощерившихся зарослей кустов высилось бледно-жёлтое  здание, что в сине-фиолетовой темноте сильно туманило мне мозг. Там горели все до единого окна, но одно из них... Кто слушал внимательно и много раз, тот знает, что в окончании 'Лимиты' есть офигительнейший по красоте инструментально-электронный кусок, буквально мерцающий и разбирающийся по ритмическим деталькам. Ну так вот. Зуб даю, что одно из окон того сюрреального зданьица слышало музыку из моих наушников. Точно так же, как вступала-уходила какая-нибудь партия, свет в нём расходился по оттенкам яркости, ловко вкладываясь в ритм. Он так же подмигивал и затихал, как сильная и слабая доли, а на четвертушках с точкой вытягивал световой переход. Всё лилось огромной сферой, раскручивавшейся по спирали вслед за белым паром...

А плейер у меня этой весной всё-таки сперли...

 

A Psixeд porдdo4naд balbesina byla:prikin’,beremennaд,polezla na skalu suicydni4at’.vo duraaa...:)

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:02:44:34

               22/12/2004

 

22.12.2004                         02:46

ГНОМА

Eй-to imenno moă baba i olicetvorăet:))a ă tuta vedomost’ doplat v excele sostavlăű.uje na rabotu ustroila Letova s Yankoj,naiv i tarakanov v polnom sostave,nu i babu kone4no...a to kto j sem’ű kormit’ budet?

 

Dren4:)on taper4a v mestnom tamplierskom striptiz-bare podrabatyvaet na polstavki perevod4ikom s ivrita na aramejskij i obratno...

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:02:49:45

               22/12/2004

 

22.12.2004      02:53

ГНОМА

A ă zavtra na knijku otvalyu,Ilyushku dostanu:)nu ladna tipa,spat’ davaj vali,pozdno uje.caluyu

 

22.12.2004                         03:23

ГНОМА

Ilŭxa uje prixrŭkivaet,kogda smeetsă nad sdoxshim vin4esterom:)

 

A NU SAMA SPAT’ VALI!!!kak je menд zadolbali eti grйbanye punki!:)))

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:03:25:04

               22/12/2004

 

Познакомились мы с Дренчом в ту самую пору, когда все молодые люди по-резкому делятся либо на сутулых компьютерных червей /сутулые черви – это сильно.../, либо на оголтелых и повально депрессивно-обозлённых рок-паетов /хе-хе.../, ничуть, кстати, не менее сколеозных.

Ну, это так, сливки. Элита, так сказать. Подавляющая же масса дружно услушивается Белым зАпором и носит шапки-пидарки и подвёрнутые вьетнамские штаны. Но про эту массу фекалоидов неинтересно.

Ну а муж мой был угрюм, совершеннолетен и имел слегонца озверевший взгляд Патриарха Панк-Рока Всея Руси. Сражена я была дренчовскими интонациями зарубленного на корню филосОфа, изрядно немытой порослью и поэзией высокого толка, где рифмовались душа и анаша, ваша и наша, кричать и стучать – что-то, такое, от чего даже у меня появлялось стойкое предчувствие полной авторской бездарности. Но такое уж наше выдалось ФИЛо-ЛЕТОВое поколение, что в своей стае никто никого не трогал; и так вменяемых да трезвых было мало, а ещё если своих же, да ботинком по голове за бесталанность... Нее, все молчали и создавали подобие немого восхищения.

В общем, было весело. Слава Богу, муж вскорости оставил эту гадкую привычку лабать стишки почём зря. Понял, что поэзии он чужд. Даа...

Покорял он меня долго, упорно и целенаправленно в течение четырех с небольшим месяцев, и по исполнении мне семнадцати я заявилась к родителям с краткой обрисовкой ситуации: мол, так вот и эдак, месяца через полтора я, намыливаюсь, знаете ли, замуж, посему возрадуйтесь и возликуйте, ибо ваше счастливое неусыпное родительствование логичным образом завершится.

Из всего, что могло завершиться, завершилось лишь моё пребывание в собственном доме по причине выставления за дверь моего поддающегося запихиванию в сумку имущества и последовавших громких воплей о моей загубленной жизни.

Предполагавшийся эффект надо мной власти не возымел, биться затылком в родительский дом я не кинулась, а лишь порадовавшись тому, что вещи собрали за меня, отправилась в великодушно выделенную для нас с Дренчом квартирку.

 

Poletim na krywu,nalijemsд varen’д!:)budem glдdet’ na zvйzdy i tancevat’ lunnyj val’s na zasnejennyx karnizax:))

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:01:52:54

               28/12/2004

 

28.12.2004      01:55

ГНОМА

Neee,4e-t xolodnovato,dl’a val’sov-to...lu4we spat’ vali,a ă pridu k tebe vo snax v obraze prekrasnogo el’fa Andreă Almazova.ili kak men’a po-prostomu zovut v moej el’fijskoj derevne-Gotmog.vot takaă vot semejnaă itilliă...

 

Nu,raz takoe delo,pridu k tebe vo snax v krujevnom bel’e i s bano4koj vzbityx slivok:)fuuu,samu blevat’ tдnet!:)

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:01:57:43

               28/12/2004

 

28.12.2004                        02:01

ГНОМА

Nu blin vawe xo4u 4aju aj kon4aju...tvoi bol’wie sis’ki mne mewajut no4’u spat’,tvoi bol’wie sis’ki razleglis’ na vs’u krovat’...(Distemper):]

 

Обильные разносортные знакомства в наиболее пестрой прослойке социума где-то между бомжами и инженерами обеспечили самое что ни на есть всамделишное раздолбалово на нашей  скорострельной раннеспелой семна-девятнадцатилетней свадьбе.

Для затравочки, так сказать, мы лишили дара речи свиноматочной конфигурации теточку в ЗАГСе, академические представления которой не включали возможность росписи в столь помпезном Дворце двух мешкоподглазных пОдростков в красно-черно-зелёных облачениях. В кедах. В носках, элегантно дополнявших хитроумный наряд невесты. Без родителей невесты и таковых же жениха. С укуренными в дым свидетелями, приветливо улыбавшихся синюшными от плохого освещения физиономиями.

Счастливой особенностью нашей свадьбы стало наличествование в городе рок-группы под названием ДРИНЧ. Добродушный солист Антон очень долго катался по полу в приступе истерического смеха, узнав, что есть такая замечательная фамилия – прям как их группа, только с другой буковкой в серединке. Наш общий знакомый как-то невзначай произнёс во время ночной попойки историческую фразу 'А у Дренчей сегодня свадьба', что и размотало клубок ассоциаций от 'дренч-бренч' /с приступами хохота, надо полагать/ до озарения 'а не сыграть ли нам для них концерт'. С тех пор нас так и называют дринчами. Хотя бы потому, что при постановке оригинала фамилии в любой из косвенных падежей все до единого, как сговорившись, смещают ударение на последний слог, что и влечёт необратимый переход коренного е в иэ. Но как-то не в манере русских людей призвуки замечать...

Свадебные наряды наши, равно как и сгрудившиеся по поводу на халяву напиться панки и прочая нечисть, были цветасты и прекрасны на удивленье. Черное платье до пят, грезившееся мне в самых сладких снах, таки-было мне даровано Гномой /девушкой, знающей толк в слэме, группах Психея и Аматори и отучившей меня вставать на концертах к решётке у сцены/, но со словами 'погодь, ща круто сделаем' оно было подожжено с подола и с трудом затоптано. Выгорело рваными кусками, но, как ни странно, красиво и впечатляюще. Правда вот, гасили его качественно, от души: на песочке, кедами... грязными... А стирать было недосуг. Но было, в общем-то, пофигу, потому что весело.

 

11.1.2005                             15:23

Гелла

I hope you will accept my proposal!Umiraţ za litved sku4no-davaj togda uj vmeste za idei kommunizma ili za prekraschenie vyrubki evkaliptovyx lesov v central’noj amazonii%-]4oj-to mená raskolbasilo!

 

Nu vsй blin esli mne zavtra tйt’ Lűda ne poverit,4to ä zaberemenela ot u4ebnika Pospelova,ä pojdu umru.i vot tebe moé poslednee jelanie,esli 4é vdrug:xoronite menä pod “mo4alkin blűz”!:))

Отправитель: SweetЖэка

Послано:15:26:32

               11/01/2005

 

11.01.2005                            15:29

Гелла

OK.Ili pod “starika Kozlodoeva”-sojdet?%-)”smerţ vsegda zabiraet samyx krasivyx i umnyx.k nam-to za kem?”:))ne grusti,sestra,vse budet OK!ni puxa tebe!:*

 

K 4ertuuuu!!!k Iluxe!:)

Отправитель: SweetЖэка

Послано:15:30:12

               11/01/2005

 

 

11.1.2005        22:46

КАТЯ

Davaj uchi uje,a?!! A to tak i pridetsya otkryvat’ AO”Devuwki iz SamGU” so sloganom “xorowo tam,gde my est’: ispolnyaem vashi jelaniya na vyswem urovne”. I NIKAKOJ MUJ NE SPASET!!!

 

AAAA!!!!!ne mogu bol’we jit’ net nikakogo smysla vse krugom jopa splownaд!!!aaa!eda nevkusnaдaaa!!!krugom slownaд vonű4aä gräz’!!:))

Отправитель:+79776630822

Послано:22:48:09

               11.01.2005

 

11.1.2005        22:51

КАТЯ

Jen’,nu pouchi!!! Nu xot’ 4uto4ku! A to vmesto “Devushek iz SamGU” pridetsya idti v farmacevti4eskij texnikum, kuda vsex tetya Lyuda posylaet:)

 

Гнома же /вот щедрота человеческая/ обеспечила меня и красными носками со словами 'Будешь как Янка' /кто знает историю Янкиных красных носочков, надетых в какой-то новый год, и оказии летовского котейки, переосмыслите её аллегорически и осознайте весь символческий трагизм моего положения.../, и белой рубашкой в рыже-зелёные полоски.

Фаты в столь неописуемом наряде не предполагалось, разве что бандана пришлась бы к месту. Но проклятая августовская жара не дала развернуться фантазии, так что старшие товарищи, хотя и подвыпившие, но разбиравшиеся ещё в свадебных обрядах, решили равносильно заменить шифоновое великолепие булавками. А что? И то, и другое – от сглаза, дык какая тогда разница...

Женишок же мой был ещё более ослепителен: с волнистым хаером по самые лопатки, в сияющих полуденным солнцем очках и красной футболке с зеленым каннабисом в полтуловища. С умопомрачительной улыбкой он вручил мне букет ромашек /наиболее подходящие к свадьбе цветы, чесслово!/ и подарил затяжной поцелуй, во время которого вся собравшаяся тусня прошлась радостным воем от утробного восторга до невыносимого ультразвука.

И тут грянула группа ДРИНЧ. В акустической версии, правда, но с Антоновыми вокализами и это стерпелось. На совесть вопящий в песне /посвященной, кстати, мне/ под названием 'Ты – дрянь!', он вытанцовывал на сцене самодельной детской /!/ дворовой /!!/ эстрады некие шаманские па /!!!/ в порыве искренней к нам любви. Кстати, он весьма удивился и обрадовался, когда узнал, что Mrs Drench  стала именно я, так как нас с ним связывала трехлетняя к тому времени потешная вражда, затеянная в тот момент, когда в одном из культовых подземок мы не смогли поделить 'рабочее' место. Я пустилась с кулаками на ошалевшего Антона, он от удивления с улыбкой отступил, а потом, пока я разрывалась громкими партиями Умкиных и Джоплиновых экзерсисов, он буквально на коленке насочинял ту самую милую песенку со мной в главной роли. И когда я после долгого бренчания подустала, подохрипла и засобиралась домой, он запел мне вослед те бессмертные строки, так недвусмысленно перекликавшиеся с Майком...

Кстати говоря, опосля моего замужества он стал называть меня исключительно Дрянч...

Часть бракосочетания, которую я ещё более или менее отчетливо помню, закончилась торжественным обменом кожаными феньками, надетых вместо обручальных колец /неоправданное буржуйство.../, но, правда, на левую руку. Так мы почтили память чудесной греческой легенды о некой 'артерии любви', проходящей через оную конечность прямо в сердце.

 

15.1.2005        03:12

ТАНЯ

Izmojdenno zakatyvaya glaza k nebu:per aspera ad astra!izvini esli razbudila.gy-gy...

 

Nemo omnia potest scire!Boje,kak eto uspokaivaet!

Отправитель:+79776630822

Послано:03:15:42

               15.01.2005

 

15.1.2005        03:17

ТАНЯ

Per fas et nefas!!!a vot “procul ab oculis,procul ex mente” ne vsegda rabotaet,bllllinn...

 

Barba crescit,caput nescit:))

Отправитель:+79776630822

Послано:03:18:02

 

15.1.2005        03:21

ТАНЯ

Dla nas pomoemu “finita la comedia”!

 

 

 

Незабываемые первые дни совместной жизни очень органично слиплись в воспоминаниях в один комок из неисчислимых пьяных посиделок, состояния вешания топора в квартире от выкуренного и принесения-подаривания странной конструкции мебели, которая потом внезапно оказывалась либо корзиной для мусора в стиле модерн, либо кроватью, самоскладывающейся до совершенно бестолковых размеров.

Всё данное великолепье бережно хранилось в течение вечера до ухода подаривших сие гостей, а затем с радостными воплями транспортировалось на близлежащую помоечку.

Посему из мебели наличествовал один лишь гордый стул, заботливо предоставленный дренчовскими родителями в bonus к квартире. Клеить обои, шторы там всякие, ковры развешивать денег как-то не нашлось, равно как и желания. Правда, стояла проблема брачного ложа, довольно скоро решившаяся посредством мужниного колыма школьным сторожем. Счастливый год, последний перед замещением сторожей омоновцами, одарил нас умыкнутым в долгую сентябрьскую ночь матом...

Веселье длилось вплоть до сессии третьего семестра, когда вдруг обнаружилось, что каким-то макаром надо сдать готский язык. Все гыгыканья наших друзей по поводу названия этой дисциплины несильно ободряли, и даже наслушавшись великой готической Рады вместе с Bauhaus и Nine Inch Nails я не пропёрлась идеей изоглосс и великого передвижения согласных германских языков. Всё, что мне на экзамене пришло на ум по теме – это шведский альтер-текст василиевых 'Собак'.

Плавала я долго, барахталась довольно забавно и всё норовила увести разговор в древнеславянские падения редуцированных. Но препод со всеми типичными признаками чокнутого профессора не повёлся. Хотя и поставил удв вместо неуд, мотивировав это монументально: 'Больно уж лопочешь хорошо, хоть и не по делу... Жалко такую языкастую зарубать'.

Хе-хе.

Зарубить-то совсем не зарубил, но стипендия моя накрылась, поэтому чё-то  есть стало совсем нечего.

Я вообще чего-то не припомню, чтобы за последние лет пять я отведала какой-нибудь substantial meal. Иногда брезжит призрак памяти, где мы с мужем лопаем какую-то ништячковую дрянь дома из кастрюли, весело гогочем и думаем о высоком. Но это больше похоже всё-таки на одну из моих многочисленных грёз.

Да, словно отважные тунеядцы и разгильдяи, мы много врали неправду и мало ели еду.

 

Da tak vawu rastak!mne nadoelo uje k ekzamenam pri sve4ax gotovit’sд!

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:03:58

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:06

ГНОМА

A chto,tebe muj uje nimbom ne svetit?:)nu ladna-ladna,shuchu!pereezjai-ka ty ko mne...pochitaem vmeste pod odejalkoi pro pedikov X.Kortasara!

 

O,boje...д toka v4era Katulla muryjila s ego prekrasnoj Lesbiej...o,gde je ty moд nemytaд xolostaд Lйwa Gorweneva!

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:08:51

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:10

ГНОМА

On kstati jenat,no dlya nashej gostepriimnoj sem’i eto ne pomexa!

 

Et to4na:))puskaj prixodit v nawu MOBWS.esli vyderjit tirady moego muja za rumo4koj 4au-k semejnoj jizni GODEN!:))

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:11:24

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:12

ГНОМА

A potom...vymenyaem gorwe4nicu na MADa!:))

 

Aga!a potom д vse svoi konspekty po litvedu i anti4ke-na Vasiliд!budem jit’-pojivat’ i govna najivat’!:)/nu i jEvat’ toje-rabotat’-to xer kogo zastaviw’.../

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:15:29

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:17

ГНОМА

Nu po4emu-my mujej ekspluatirovat’ budem:)kto na gastroli,a kto i k soxe,k zemle.daйw’ feodalno-krepostni4eskij stroj!

 

Vot Gotmoga-to my k soxe i postavim.a tvoj muj budet rabotat’ striptizerskim westom.a plдsat’ budet Dren4,poputno perevodд 11 knigu Eneid Vergiliд na staroslavдnskij:)

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:20:43

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:23

ГНОМА

Bojus’,menă stownit pri vide Dren4a,erotichno oblizyvajuw’ego moego muja.a ew’e Onton iz Drin4a budet nosit’să za moej baboj i orat’:”ty dr’aaan’!”:)a baba v otvet:”da ne,on ploxoj kakoj-to”:)

 

:))))))no comments!vot jituxa-to popret,a!!!blin!%))

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:25:13

                16/01/2005

 

16.1.2005        0:27

ГНОМА

Mdaaaaaaa!!!:))budem my takie 2 padishaxshi:)potom kogo-nit’ v rabstvo prodadim,kada sovsem est’ nechego budet...

 

Mou Lewu goti4eskuű i otpravim-ona samaä tolstaä poka:)poka za nej ne stala gonät’sä bab i oblizyvat’ Dren4:)boűs’,vsä nawa MOBWS zakon4it jizn’ v psixuwke...

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:29:53

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:30

ГНОМА

Nu vot xot’ domom obzavedems’a!da i sem’a popolnits’a napoleonom,el’cinym,putinym i cheburashkoj

 

I vse po o4eredi budut varit’ v pдtilitrovoj kastrűl’ke makarony:)ex,blin,mir,drujba,jva4ka,seks:))

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:31:42

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:32

ГНОМА

Sex&drugs&rock-n-roll:)a my uje ved’ sozdali celuju MOBWSologicheskuju teoriju:)

 

Aga,po professionalnomu oblizyvaniű i garemosoderjaniű,daa:)ofigitelnaä teoriä!nam teper’ toka metodi4ku vypustit’-i v narod,osuw’estvlät’:)

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:34:12

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:35

ГНОМА

Vsem krutit’ vse,chto pod ruku popadets’a!

 

Blin4iki so smetaaaanoj!i makarony po-babski:))uda4i tebe tam kstati s tvoimi kirpi4ami po geografii!

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано: 02:37:12

                16/01/2005

 

16.1.2005        02:38

ГНОМА

I tebe,i teb’a,i ty sam:)ni puxa,ni p’atachka

 

 

И тут настало оно: безденежье.

Легко и замечательно рассуждать о харизме пустых карманов и холодильника, когда есть сердобольная страна, которая тебя накормит, а добродушные флэта пиплов с хайрами и герлами раскроют двери и так и произнесут: 'Вписывайтесь, товарищи!'

Вписаться нам можно было лишь в психиатрию, но чё-то как-то не хотелось...

Время настало пресловутое, постперестроечное, с капиталистическими замашками in blossom.

Поэтому мы решили to fight fire with fire: кто как не капиталист спасет нас от голодной смерти – подумали мы и стали пробивать знакомого на заявку в посольство.

Посольство было весьма презентабельно, сверкающе и американское. Идти рядом со знакомым в качестве члена потенциальной принимающей семьи составляло особую моральную затрату в виде краснеющих ушей от предстоящего наглейшего вранья. Но того стоило, ибо грезилась мне великолепная языковая практика. С присовокупленным списком вожделенной литературы, провизии и музыки.

Начищенный до тошнотного сверкания посольский пол вселял панику и ощущение Страшного Суда.

Но почему-то пронесло. Сдаётся мне, сработала в посольских мозгах обратная пропорция достатка и внешнего вида...

Назначен был день визита в жильё принимающей семьи в виде двух нас с мужем – и понеслось веселье...

Несчастные соседи на протяженье трёх резервных перед Тем Самым Визитом дней наблюдали прелюбопытнейшую картину: мировой опыт меценатства ещё такого прецедента не знал, когда выстраивалась очередь людей лишь с целью отдать двум дурно одетым оболтусам в растянутых тельняшках всё самое ценное: телевизор, видео-плейер, микроволновку /плиты нормальной у нас так до сих пор и не завелось/, мебель какую-то, даже штору припёрли...

Забавно, но факт: карающая рука капитализма нашу хату не забраковала, а даже похвалила за отсутствие сервантов с хрусталем и ковров на стенах. Было сказано, что это даже способствует обживанию иностранца в незнакомых условиях, разряжает обстановку и бла-бла-бла.

По прибытии лысенького двухметрового Джорджа с очками, как у мамы моей любимой Ники Турбиной, в жизнь ворвался поток неудержимого счастья. Наш америкос носился по полутора комнатам и громко улюлюкал. Забежав в кухню, где мы с мужем доводили макароны до состояния гвоздей, он, разбрызгиваясь соединительными r, изрёк что-то типа 'офигеть, чуваки, вот это я понимаю российские кайфы...'

 

17.1.2005        03:24

Таня

Kak dela? Prostracia ili r*ach?

 

Skoree,progressiruyuwij kretinizm.ni4e v bawku ne lezet-daje nogoutaptyvanie ne pomogaet...

Имя: Жека

Номер:+79776630822

Послано: 03:25:19

                17/01/2005

 

17.1.2005        03:28

Таня

I 9 ne uspevauuuuu!!!cheert!zeml9 gorit pod nogami-budu est’ okurki!

 

Ndyyy...koncentraciд breda na kubometr vremeni дvno prevywaet dopustimye normy...vot takaд botva,prikin’,tйt’ Lűd,nu ty daéw’ vaw’e:)))

Имя: Жека

Номер:+79776630822

Послано: 03:30:34

                17/01/2005

 

17.1.2005        04:56

Таня

nachala bezuder*no r*at’,kogda prochitala,chto v “osax” starichok pytaets9 ube*at’ ot zaklucheni9 kak odissej-na bruxe osla!Aristofan voistinu mochil korki!a kogda psa sud9t za to chto on ukral kusok syra-tak eto blin pokruche budet!

 

Do ekzamena ostalos’ 4 4asa!xa-xa-xa...

Имя: Жека

Номер:+79776630822

Послано: 04:58:12

                17/01/2005

 

 

18.01.2005                           17:45

ГНОМА

   /) /)    <=smotri kakoj zaj4ik  

=(’;’)=

 (")(")

 

 

Д prosypaus’,4tob zasnut’,i splu,4tob ve4no prosypat’sд.vot tak vot nexilo pisal duwevnobolnoj Batuwkov...

Имя: Женька

Номер:+79776630822

Послано:20:34:42

               18/01/2005

 

18.01.2005                               20:35

ГНОМА

Aaaa,teper’ ya ponimau,po4emu ludi perestali menб ponimat’...:)

 

 

18.01.2005                                23:58

Гелла

Nekrasov,Komu na Rusi *it’ xorowo:Ne vse me*du mu*4inami otyskivat’ s4astlivogo,pow’upaem-ka bab!

 

 

Смешно до невозможности, но Джордж на полном серьёзе полагал, что это у нас такой непринуждённый постмодернизм царит в квартире: стены голые, матрац на полу, стопки пластинок, кассет, книжек и дисков по углам... Ему даже подуматься не могло, что родное посольство могло так прокосить и поселить его действительно в такой район и такую семью.

Удивлялся он только двум вещам: почему у нас такая умельчённая мебель и узкие проёмы и почему русские всегда закрывают за собой дверь. За выклянчанным у соседей столом и единственным нашим стулом он чувствовал себя великаном, чему явно способствовало наше сидение на полу...

Из всех выплаченных нам средств мы яростно старались америкоса накормить и создать ощущение сытости и вселенского довольства. Так, заявляясь вечером домой, я – с учебы или подземки, муж – с работы, а Джордж – с прогулки по заявленным в программке его пребывания достопримечательностям /и где он их нашёл, ума не приложу/, мы – врали, что типа сытые-пресытые, и тихонечко выкладывали из рюкзаков новоприобретённые книжки с сидюками. И пока мы дружно чего-то там ему готовили, урча животами и давясь слюной, америкос наш разводил свой отточенный до совершенства small talk обо всём, что разглядел за день. О, только тогда-то мы и познали всю невыносимую тяжесть бремени лжи. Воистину...

Никогда мы, видно, не поедим в этой жизни по-нормальному...

 

kak pojivaet ve4ereьwij gorod-geroj Bugul'ma? 'oj-oj-oj, oj-oj-oj, 2 narkomana i gorod-geroj...';))

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 23:07:44

                 23/02/2005

 

23.02.2005                                          23:10

ГНОМА

trav'ut men'a tut otechestvennym popsom i drugimi pesn'ami ix molodosti...'v vashix mOzgax jireet pops, v vashix jopax gniet morkov'')

 

aga, ponдtno) a д zazubrivaь eti proklдtuwie formy vsex 5 wtuk latinskix ukazatel'nyx mestoimenij...join me in the fun!pojdu zavtra peresdavat' latyn' v 9 raz!o kak!zato v4era na no4' nasluwalas' Boba Marli,i mne prisnilsд zelйnyj zaj4iwka))

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 23:12:03

                 23/02/2005

 

23.02.2005                                        23:13

ГНОМА  

ooo, ty uje nachala okuchivat' travu mudrosti)))

 

daaa,zaodno i ras4йsyvat'sд perestala.nafig vsй!д uwla v kul'turu!))

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 23:15:07

                 23/02/2005

 

Америкос удивлялся ещё одной штуке – дренчовской фамилии. По-английски drench значит ливень. Ситуация складывалась похожая, как с подругой моей знакомой, фамилия коей была Сон.

Восьмое марта мы не празднуем принципиально, равно как и остальные государственные увеселения, но побарагозить в чьей-нибудь хате с халявной едой – это за милую душу, други мои. И если случается вдруг мужу моему оказаться на том торжестве в трезвости и ясности ума, то берегись...

Если у всех историков работа исторической мысли и рождение исторической концепции имеет место быть лишь после употребления внутрь небезызвестной жидкости по 1-2 стакана за присест /if they can stand more – so much the better/, то Кинстинтин мой благопристойный берется морозить чушь в состоянии целости и сохранности рассудка и памяти исключительно. Он вообще живет по принципу 'если мир не спасает меня, спасать его буду я'. И делает он это уж как-то особенно настойчиво и не по-славянски методично.

Ну так вот на одном из восьмыхмарт сокровище моё разрешилось поздравлением всем присутствовавшим барышням. Говорил долго, убедительно, - у одной девчоночки от завороженности аж бретелька сползла, - а завершил всё фразой: 'Ищите место под солнцем, которым, скорее всего, являюсь я'.

Даа...

Обобщение по видовому признаку не выгорело, авторская синекдоха вообще сложновато на слух воспринимается. От осознания всей двусмысленности сказанного благоверным супругом мне захотелось куда-нибудь выползти, и в памяти почему-то восстал Отец Василий, очень забавно орущий: 'Я-Я-Я!!!'

Если уж и ливень, то эгоцентризма...

 

1.03.2005                                          06:34

ГНОМА

so vsemirnym dnem GO tebya!"op'at' vesna,op'at' grachi,op'at' ushla,op'at' drochi..."

 

1.03.2005                                          10:22

Олич

priwla vesna.pti4ki delayut ETO,babo4ki delayut ETO,p4elki delayut ETO,a ty zabud' pro ETO:l'udi ne umeyut letat'!:)urra!Letov jil, Letov jiv!

 

1.03.2005                                          11:03

ГНОМА

introversiya korelliruet s trevojnost'u,pedantichnost'u,shizoidnost'u,psixastenichnost'u...predlagau nazvat' nashu supergruppu 'psixostenichnost''-nash otvet Psixee!)

 

1.03.2005                                         14:42

МЕТЕЛЬ

Время играет с нами в детство, детством мы рождены. Время пылает с нами в юности, юность, снимай штаны... и всё в кайф, всё в кайф, всё в кайф, родная!

 

eto 4uvstvo sil'nee lьbogo medvedд i vywe pod'ёmnogo krana,a vsё ostal'noe-pyl' i bolotnaд tina...

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 16:10:14

                 1/03/2005

 

1.03.2005                                         16:12

ГНОМА

prikin', u nas v shkole zapretili xodit' v futbolkax s l'ubymi nadpis'ami i v futbolkax voobshe.i eshё vo vsёm chernom nel'z'a.eto oni ot nas chto li opomnit's'a ne mogut nikak?=)

 

vot siju na unitaze i gor'ko-gor'ko plakaь:ot4ego д mnogo em i tak ploxo kakaь?=))absolьtno ne v temu, no veseluwno)

Имя: Женька

Номер: +7976630822

Послано: 16:16:01

                 1/03/2005

 

Ох, ну что ж за хренота-то такая, а?! Да когда ж уже мне в этом издательстве удолбанном перестанут приносить стишков сопливых пачки? Приперли сегодня опять какой-то бабской слюнтятины: бОсые там у неё какие-то, черноволосые... Не допросилась она там знаете ли смерти у бога своего... Ой блиииин... А какая-то ненормальная 'А. А.' ещё и отрецензировала это добро... И главное – как отрецензировала-то – без слёз умиления не обойтись: всё формалистский фонетический аспект там у неё блещет и сверкает... Тянет, тянет педушническим душком, уважаемая 'А. А.'...

И пускай после этого хоть одна душа в издательстве мне пикнуть попробует, что читать стало нечего. Сами ведь такую бредень и пропускают...

Чувство, будто 70% авторов всего читанного мной хлама экстерном прошли сомнительные уровни НЛП, наскоро порешив прославиться нехитрым ляпаньем стишков. Кинстинтин мой тоже баловником по этой части слыл изрядным, но он хотя бы без претензий и не на гонорар... Хотя... Чего это я тут разбрюзжалась... Да восторжествует же гармония, о, други мои, и да будет вам на ведро сиропу сахарного ведро говна отборного! Мир!

 

д znaь, ot4ego ty ne mojew' zasnut' no4'ь, my s toboj odnoj krovi...

Отправитель: SweetЖэка

Послано: 02:10:33

                23/03/2005

 

23.03.2005                                     02:13

Гелла

sueta bessmyslennyx dorojek bez tvoix moxnatyx tonkix nojek))

 

nu vooot, kaьk romantike bliin...))

Отправитель: SweetЖэка

Послано: 02:14:45

                23/03/2005

.........

panki eto agressivnye xippi, naskol'ko ty pomniw'))

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 20:18:04

                25/03/2005

 

25.03.2005                                            20:20

ГНОМА

o da!:)))pomn'u esh'e, kak Sirozha pytals'a ustroit' vossoedinenie Yanki i Yagorki na vashix s nim maikax...aa...rzhu nimagu))

...........

 

'kuwat' oxota, kuwat' neoxota...'okazyvaecca, д ne zatйrla etot breathtaking masterpiece of russian punk-rock)siju tut,ugarau...a ewй my s Gelloj rewili snдt' novoe kino-vlasTILLIn kolлs nazyvaetsд))

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 00:44:35

                28/03/2005

 

28.03.2005                                            00:45

ГНОМА

a tam budut ego firmennye futuristicheskie rechevki?

 

a kak je!vsй vklь4eno:translingvisti4eskie marazmy,interliterativnye xreni,tor4ovye telegi s to4ki zreniд parasigmati4eskogo sootvetstviд...smotrite nas na pervom neformatnom nesuwestvuьwem!)

Имя: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 00:48:56

                28/03/2005

 

Ооо, приветствую вас, подлые юрфакеры, отравляющие существованием своим житие мое скромное да неприглядное! Да отчего же наплодилась вас туча немеряная, о, мои несравненные по хамовитости своей неприкрытой! Не сочтите ж за непристойность, драгоценные мои, преосторожнейшую попытку мою, у окна примостимшись, поглотить свою котлетку, приобретённую чин-чинарем и всё как полагается на кровные 25 руб 30 коп, ибо не жрамши я с шести-то самых утра... А жить почему-то все хотеться продолжает, и сильно...

Н-да, юрфакеры-то юрфакерами, котлетки котлетками, а в читалку я так и не попала. А психология-то грядё-ё-ёт...

Но стоит всё же признать великодушие высших сил, оградившее рамками всего лишь навсего первого нашего семестра общение с античностью. О, любовь моя... Не буду имя твоё всуе поминать, обитай же с миром на 4ом своём этаже, на кафедре своей немецкой, распрекраснейшая моя преподавательница... Псы трёхглавые да речки мертвых – пустяки сущие рядом со взором твоих небесно-голубых очей... Не дает мне забыться спокойно, в опочивальне своей, на ложе с супругом законным отхххххххаркивающее звуки произношение твое... Приди ж, приди ж в моих девичьих грёзах шаловливых, о повелительница лингвы латины, Гомера, Горация и Тронского! О, всемогущая...

Ээ... Кхм... Чё-то я домечталась, по-моему. Помяни только эту всемогущую – так и скачет в синих джинсиках за порцией салатику... Доем-ка я котлетку свою в другом месте...

Зато именно благодаря античке я осознала и прочувствовала, каково оно было средневековым монахам, исчислявшим время количеством переписанных страниц. Сначала я исчисляла на прочитанные главы и эписодии, а потом – на скопированные на шпоры билеты. В предэкзаменационную ночь всё спутывается к чертовой матери, Платон мешается с Плутархом и Петронием, Гомер – с Горацием, час заезжает за час, муж носится за спиной с обожженными о чайник пальцами, кошка расшвыривает стопку новодобытых дисков... 'Будет весело и страшно...'

Первый курс вообще как таковой сложен в плане наметки границ своих территорий общения и занятий, вворачивания себя в пучину вроде бы таких же, как сам, да не совсем... Не у всех папа в телевизере работает, не всем случается о семи пядей во лбу уродиться, дабы текст с листа упомнить – вот по Сеньке и шапка... Чего уж бузу разводить... Впрочем, всем глубоко пофигу до всей этой бодяги. Спасибо ещё, что не изобилует филфак прелестными барышнями с вываливающимися из странных разрезов выпуклостями и неопрятными руками в цыпках, но с нацепленными пластмасками. В интерьере развалюшного корпуса выглядят они приблизительно как заклеенный пластырем пупок с пирсингом, изъеденный черными точками истинно рязанской формы нос с сережкой или плечо с татуировкой, усыпанное пупырками от колючего зимнего свитера.

А вот все эти университетские подружки – фуфло ещё то... Подруги – это некое фантомно-призрачное понятие, сродни сказочным небылицам, поскольку любая вменяемая и физически здоровая барышня всегда и впредь будет печься лишь о своей отдельно взятой заднице, ни о чем ином ей природой печься не предназначено и в голову не взбредёт. Самое забавное – наблюдать, как каждая из них норовит истерично оторвать себе кусок твоего внимания, взамен катая скандалы и распахивая глазищи. Вот уж воистину, 'Я ненавижу девочек!'

Да, мои дорогие неудавшиеся танцовщицы / пианистки / дизайнеры / манекенщицы – любите меня, себя, друг друга, а меня всё так же будет с вас тошнить, избалованные, заласканные дряни...

 

31.03.2005                                        19:15

Олич

iz vsej kolxoznoj molodйji punkoval odin liw' D?

 

aga. ne znaь,v principe,o 4йm eto ty,no soglasna))"u nas v kommune byl Vasilij osnovnoj, on tixij ujas navodil na vsй seloooo,ax Vasд-Vasд,ot4ego ty ne so mnoj,nabili panki mne po roje ni za 4to..."

Отправитель: +79776630822

Послано: 19:19:19

                31/03/2005 

 

31.03.2005                                         19:23

Олич

"my vysekaem iskry sami nazlo vsemirnomu potopu...iz iskry vozgoritsб plamб i bol'no obojjйt nam jopu..."

.........

8.04.2005                                           15:24

Гелла

zaceni, sestra:sna4ala б snбl s neй ubku,zatem stбnul bluzku,rasstegnul lif4ik i medlenno snбl eй trusiki.teper' peredo mnoj golaб bel'evaб verйvka!))

 

jizn' дvlдetsд efemernym strogo sub'ektivnym vospriдtiem fiziologi4eskix processov nawej sьrreal'nosti

Отправитель: SweetЖэка

Послано: 15:27:01

                8/04/2005

 

8.04.2005                                          15:29

Гелла

ndaaa..."horowo,kogda xrenovo!klevo tak,4to mOzgi bryzjut!i duwa vsб naraspawku,i vse den'gi po asfal'tu!horowo!i 4em xrenovej,tem vse lu4we u sosedej,u detej ix i u tewi,i u deda Avraama."

 

д na tebд polOju,д bol'we tak ne mOju!!dajte blin leksikologiu uje vyu4it', vawu 4erez koromyslo!!

Отправитель: SweetЖэка

Послано: 15:31:02

                8/04/2005

.......

10.04.2005                                         01:56

Гелла

esli ty nahodiw'sб v tёmnoj komnate,a so sten kapaet krov'-ne pugaisб:ty prosto v moёm serdce...

 

Меня в былые времена волновала одна вещь: сходство с Янкой. Именно моё и именно сходство. И родилась я 4 сентября, но ровно на 20 лет позже, и волосы у меня рыжие, и голос в копейку, и Бичевскую я в детстве до царапин на виниле заслушивала, и подруга детства моя – девочка с фамилией Волкова. Не Аня, правда, а Таня. Люблю плюшевых медведей сколько себя помню, пишу печатными буквами... Разве что не случилось мне с Башлачевым познакомиться и свалить с учёбы на инженеров водного транспорта... Года 2 назад я по обыкновению распевала в подземке, развезло меня на Янкины песни... Они у меня лучше всего выходят, но мимо идущим людям явно не по себе всегда, заметная такая вещь, когда у них мурашки бегут. Но вдруг возле меня притормозили два дядьки под 50 с полными благоговейного ужаса глазами. Когда песня кончилась, прозвучали 2 их реплики:

1)         'Янка!'

2)         'Только ростом поменьше!'

За последовавшим процессом гуляния по вечереющей улице выяснилось, что это два олдовых стопщика, случайно попавших в Череповец, на ту самую Рок-Акустику, на то самое Янкино выступление, куски из которого и по сей день без разбору пихают на все её эмпэтришники.

Для меня с момента встречи тех самых дядек настал черёд нового куска подъездно-подвальной жизни, выведший меня, родимую, на чистую воду. Осознала я, что никакая я не певица, тем более – не гитаристка. Только зазря деру глотку, струны и чужие нервы. Открытие было не сказать чтобы весёлым, но однако пользительным в весьма определённой мере: ушло ощущение, будто стою я тут такая в переходе, непризнанная да гениальная, жду-не дождусь своего звёздного часа в виде благодарного поклонника, по совместительству продюсера крупной рок-н-ролльной радиостанции, а он, зараза этакий, всё мешкает и чешется в своей Москве, никак не догадываясь прискакать в наш зажопинск с контрактом в одной руке и с блокнотиком для автографа в другой.

Постепенно наваливалось ощущение тотальной, неприлично безразмерной свободы.

Благословенно всё, ведущее к свободе...

 

prikin',u Vasiliд K. familiд-taki Kiselёv!xe-xe...

Отправитель: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 21:43:45

                30/04/2005

 

30.04.2005                                    21:45

ГНОМА

et sud'ba!ter' budu zvat' teb'a Evgeniб K. ili mat' Evgeniб:))

 

a na moj perevod "vremeni pidjakov" on otvetil primerno tak:vsё niwtдk,za4ipis' prosto,no nefig bylo menдt' pidjaki na pal'to...

Отправитель: Женька

Номер: +79776630822

Послано: 21:47:32

                 30/04/2005

 

30.04.2005                                 21:49  

ГНОМА

gy-gy...=))na o4erednom kvk on zarubit nas kak raskol'nikov. teb'a za pal'to,men'a za Joplin))

 

Как же я люблю квартирники... Тут тебе и почти халявный вход, и метафизика сплошняком. Даже тот же самый Отец Василий в электричестве со своими Интеллигентами и в акустике, на стульчике в двух метрах от тебя – вещи неизмеримо разные. На квартирнике ты сидишь попой на полу /если повезёт – на кресле/, головой – в запределье, и ртом – в той самой бъющейся песенной жилке. На электричестве же – прыгаешь в каком-нибудь клубешнике или, не дай Бог, ДК, мотаешь башкой и орёшь не своим голосом, заполняя пустоты в авторских строчках. И обязательно привяжется какая-нибудь омоновская морда с недвузначным потрясыванием электрошоком.

Нее, квартирник – наикрутейшая во всех смыслах штука.

Наверное, я маньяк-недоучка, но квк для меня – единственный шанс выследить у музыканта все речевые изъяны, фонетические дурости, любимые словечки... К примеру, целый курсач можно навалять, выясняя, отчего же всё-таки у Василия явно слышится е→и /'Ура, мы ещё не на днеиии...'/, а у Илюхи Черта – е→э→а /'Вспороть крылом облака грозовые, как тонкую стальную сеээать...'/.

Много, много ещё псевдонауки подбрасывают наши, извините за выражение, рокерА... Вот, к примеру, от фонетики перейдем к этимологии: уж не имеют ли случаем чего общего слова cover и коверканье? А? /В случае с нашими бесчисленными трибьютами кому ни попадя, ни минуты бы не стоило сомневаться, что имеют, и много чего/.

Или, например, какова же истинная семантика слова 'рок' в русском языке? К чему его скорее можно отнести: к смыслу корневого fatum или к кусочку не совсем пристойного rock-n-roll? Сдаётся мне, на этом и зиждется извечный спор об обособленности пути нашего... И исторического, и всякого такого прочего веселья...

 

5.06.2005                                   22:45

Гелла 

l'ubov' eto plam'a opal'aet vsex obezobrajivaet vsex. tak mir opravdyvaets'a za svoё urodstvo/Leonard Cohen "Energiб rabov"/

 

slavnen'ko.vyxodit,vse vlьblёnnye-urody s ojogami.kaike lomke,if you know what I mean...

Отправитель: SweetЖэка

Послано: 22:47:45

                5/06/2005

 

5.06.2005                                  22:49

Гелла

gul'aem po naberejnoj.na polevom spuske v vode nawli mertvogo 4eloveka,uje posinevwego...smert' xodit r'adom...

 

Помнится мне, в пору нашего детства вырисовывали мы на асфальте всё больше классики, цветочки, дребедень всякую типа домиков с трубой, из которой торчит растянутая пружина в роли дыма.

Сейчас же детишки отчего-то рисуют модели Солнечной системы, очень правильной формы глаза, руки... Самое метафизичное из мной нарисованного была улитка, разбитая на квадратики, а из нынешнего – кот, сидящий на рельсах и глядящий на луну. У Гномы – фирменные свирепые совята. Вот и вся наша сакральность... как и всё наше детство. Хоть и выдалось оно не голодным, но радостного в нем было маловато. Яснее всего помню первое, главное и основательное разочарование в бытии вообще. Когда меня трёхлетнюю, с воспалением лёгких, разразившимся уже давным-давно невыявленным вовремя осложнением, везли по какому-то полю в больницу на срочную госпитализацию, я попутно получала наигорший урок жизни. Задыхаясь, температуря, плача, я видела потёки грязной воды на стёклах и неопределённую муть бескрайнего поля за окном. Невозможность дышать у меня до сих пор странно сцепляется в голове с подпрыгивающей на выбоинах машиной.

Мама, чтобы хоть как-то оттянуть неспособное самостоятельно отвлекаться детское внимание, всунула мне в ладошку свои серьги – голубые цветочки с капельками-висюльками. О, как я их запомнила… Предвестники моего неизгладимого детского горя…

Не знаю, сколько прошло времени, никто до сих пор так и не удосужился мне поведать, сколько дней мне понадобилось, чтобы умереть клинической смертью, а потом клинически же ожить. Но я помню ощущение высокого больничного потолка с поперечной каллиграфической трещиной и сжатого кулака с твёрдой уверенностью в наличии там волшебных цветочков с неувядшими лепестками…

А вот фиг. Я разнимала поднесённую к глазам ладонь аккуратно, чтобы не выронить сокровища, а роняла на больничное одеяло пустую распластанную руку уже горько, со слезами бессилия. Да, самыми первыми слезами слабости. Как-то сложно было на мои мольбы отыскать цветочки ответить, что перед реанимированием у меня их просто тихонько отобрали.

А потом на пост заступил неунывающий инстинкт самосохранения, снабдивший меня скоморошеством и весельем на всю жизнь. Оптимистично мы со старшими соседками по палате давили вездесущий здоровенных мокриц, оптимистично же подглядывали в щёлку, как по коридору ввозят укрытых с лицом белой простынёй. Доля счастливого отупения держалась на мне еще долго, как теперь держится след от подлой юрфакерской жвачки на джинсах.

Впоследствии болезнь стала восприниматься мной не как наказание, а как некий направляющий волшебный пендель, тыкающий носом в лучший выход из разнородных ситуаций.

Например, переболев легкими, я нынче зарабатываю пением в клубе, а развлекаюсь ‘колымом’ в подземке. Клуб безопасней и к тому же обеспечивает работу даже зимой, зато в подземке веселей и свободней. Ну, редакторство в издательстве – это так, подработка. Гадкий прогон времени. Ну, может, в некотором роде даже языковая практика, хотя это и излишне для неё жестоко и безграмотно.

Тем не менее, полностью разделяю и поддерживаю мнение о том, что не бывает здоровых, а бывают недообследованные. Всё чаще на голову…

 

6.06.2005                                   09.41

Катя 

ballada o massovom suicide studentov:vxodit O.B.Mexeda v klass,gde studenty jdut ekzamena:"Why is the window wide,I wonder?and the curtain flapping free?and not a single student in classroom though the crowds here used to be..."

 

 

Самое страшное, как выяснилось, - это проснуться утром и увидеть в себе какие-то необратимые болезненные изменения…

И по сей день сакраментальностью неимоверной в сознании моем обладает неповторимый хоровод кристалликов марганцовки за стенками склянки со взболтанным фиолетовым раствором. Наблюдением за сим действом я развлекалась, пока валялась в некондиции, с поставленным в 16 лет диагнозом ‘ветряная оспа’: по совету доблестных врачей я развела калий марганец о четыре в бешеной концентрации, но за отсутствием эффекта отставила эту бодягу подальше, пока не сообразила, что его можно трясти и создавать видимость плавающих рубиновых огоньков за бурыми стенками пузырька.

Эх, веселое это было время – ветрянка в разгар лета…

Однажды, когда стало совсем тоскливо, я принялась за измывательство над оспенными прыщиками, прижженными зеленкой. Прыщички были разномастные, с разной степенью нагноения, поэтому я для себя постановила, что это – звезды. И стала зелёнкой же соединять звёзды в созвездия, какие помнила. /Нехило тогда моим родителям чердак развинтило: они уже было стали вещи мне собирать в специализированное учреждение…/ Тогда же у меня родилась бесценная фраза: созвездия из зелёнки на коже – ветрянка. Чем-то Янкиным отдаёт. Типа ‘дырки по бокам трубы - флейта’… Эх, надо было подкинуть эту гениальность мужу, пока он еще был озверевшим паетом…

 

И как меня муж терпит с моей неизбывной дуростью и паясничанием… Я б давно от такой скоморошницы рядом с собой взорвалась…

А ведь, черт возьми, люблю я своего мужа. Блин. Всё-таки… Какой бы гундосный и занудный он ни был… Ну ладно, блин, прощу я ему эти четыре пластинки раскоканные…

Блин, бутербродов надо было нарезать.

Вот дура.

 

http://e.mail.ru/cgi-bin/msglist?back=1#readmsg?id=11787965070000007939&folder=0

 

Использованная при написании sms-ок и мемуаров литература и звуковые носители:

 

И. М. Тронский – История античной литературы;

Инструкция по эксплуатации мобильного телефона Siemens A52;

Стихотворение К.Батюшкова;

Некрасов – Кому на Руси жить хорошо;

Четверостишие А. Башлачева;

Альбомы: Василия К. & The Kűrtens «Массаракш», «Сломскудаск», «8», «Мы – все!», «Г.О.С.», гр. ПИЛОТ «Жывой концерррт», «Сказка о Прыгуне и Скользящем», «Рыба, крот и свинья» + сингл «Времена года», Ольги Арефьевой «Девочка-скерцо», гр. Гражданская Оборона «Армагеддон – попс», «Звездопад», «Реанимация», «Солнцеворот», Леонида Федорова «Четыресполовинойтонны», Чёрного Лукича «Будет весело и страшно», Умки «Умка без Броневичка», СПЛИНа «25-ый кадр», хрен знает какого альбома гр. Психея, не опознанные мной альбомы Аквариума, ДДТ и Distemper, ну и, разумеется, самый фееричный из слышанных мной панк-сборник под многообещавшим названием ПАНК-РЕВОЛЮЦИЯ, часть там какая-то.

 

 

ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД